Рубрики

Контакты

«Я не богат, но и не настолько беден, чтобы принимать ваши деньги». 5 развратных муз великих писателей

Вторник, Июнь 12, 2018 , 08:06 ДП

Борьба за Илью Репина: СССР хотел, чтобы известный художник вернулся из Финляндии

Поделиться

Когда Финляндия обрела в 1917 году независимость, в Финляндии остался жить родившийся на Украине художник Илья Репин. У него была сказочная усадьба по эту сторону границы, в поселке Куоккала (сейчас — Репино), который входил в Великое Княжество Финляндское и находился в пригороде Санкт-Петербурга.

Сейчас финны практически ничего не знают о том, какое политическое напряжение вызывал Репин по обе стороны границы до самой своей смерти, то есть до 1930 года.

Для Советской России то, что Репин остался в Финляндии, означало огромный удар по репутации. Для чиновников Финляндии Репин, несмотря на свою известность, был русским беженцем, за действиями которого на всякий случай следили. Ситуацию можно сравнить с тем, как в Финляндии последние месяцы обсуждают угрозы безопасности, которые представляют жители страны с двойным гражданством России и Финляндии.

На момент закрытия границы Репину было уже 73 года, так что его самые значительные творения остались в бурях революции по другую сторону границы. Большевики хорошо понимали ценность Репина, так что его работы срочно были национализированы. Они все еще являются центром притяжения в московской Третьяковской галерее и Русском музее в Санкт-Петербурге

Россия втянула Репина в свою пропаганду и сделала из него ключевую фигуру реализма, который стал основой для социалистического реализма. А в Финляндии боялись распространения коммунизма. Считалось, что разные шпионы, агитаторы и саботажники пытались попасть из советской России через восточную границу для участия в гражданской войне в Финляндии.

Как следствие, Илья Репин стал постоянным объектом для внимания Центральной сыскной полиции Финляндии. Газета Ilta-Sanomat изучила в Национальном архиве Финляндии папку полиции по делу Репина, в которой содержались секретные документы.

Похоже, что самого Репина ни в чем не подозревали, а беспокойство было вызвано тем, что представители СССР заманивали Репина и его семью вернуться обратно.

Агенты Центральной сыскной полиции (предшественника Полиции безопасности) вскрывали приходящую на адрес Репина почту, о посещавших Репина русских гостях писались подробные и красочные доклады. Рапорт Центральной сыскной полиции номер 19, составленный в 1926 году на основании писем, сообщал, что СССР планировал присвоить Репину звание народного художника, в соответствии с которым ему должна была перечисляться крупная пенсия (220-300 рублей). Информация была получена из письма художнику от его бывшего ученика Исаака Бродского.

Полицейские Финляндии выяснили из письма, что советское руководство решило «отправить к Репину еще одну делегацию». Ему пообещали вернуть как минимум часть его собственности: оставшиеся в российском банке вклады и квартиру.

Бродский написал Репину следующее:

«Могу Вас заверить, что о Вашей старости будет заботиться советское правительство, которое может по достоинству оценить Ваши заслуги и которое любит Вас».

В секретной папке был найден также детальный рассказ о том, как супружеская еврейская пара была в гостях у Репина в 1925 году. Незнакомый ранее художнику Аарон Штернберг (Aaron Sternberg) «заглянул» к Репину и передал адрес советского руководства, в котором художника просили переехать в Ленинград и обещали хорошую пенсию, квартиру и машину.

Говорят, что Репин ответил следующим образом:

«Вы предлагаете мне деньги, вы, просящие милостыню, совершенно опустошившие великую Россию, где сейчас миллионы голодают и влачат жалкое существование… Я не богат, но и не настолько беден, чтобы принимать ваши деньги».

Репин также прямо сказал супружеской паре о том, что он думает о переименовании Санкт-Петербурга в Ленинград.

«Скажите мне, по какому такому праву группа авантюристов решила, что может изменить название города, данное в честь Петра Великого, на имя какого-то подпольного фанатика, больного идиота Ленина?»

Рассказывают, что после этого Штернберги в спешке уехали обратно в Раяйоки «очень сконфуженные», потому что «к сожалению, встретили художника в дурном расположении духа».

Из бумаг также выяснилось, что Штернберги привезли Репину в качестве сувенира русские яблоки, съев которые, Репин, его супруга и сын почувствовали себя очень плохо.

«В отношении фруктов художник говорил, что он, наверное, слишком ими увлекся, и из-за этого почувствовал себя плохо. Он, однако, посчитал возможным, что они были отравлены, так что лучше отправить их на анализ», — гласит отчет.

На основе изученных документов создается впечатление, что на исследование яблоки были отправлены, но о результатах ничего не сообщается.

Согласно отчету, к Репину одна за другой приезжали делегации, чтобы пробовать новые способы воздействия на «старика», как его называли в отчетах. Репин всегда прогонял незваных гостей, ссылаясь, в том числе, на почтенный возраст.

Поскольку на свою сторону художника переманить не удалось, большевики начали оказывать влияние на его сына Юрия, который был известен как довольно слабая и неоднозначная личность. В августе 1926 года Центральная сыскная полиция подготовила отчет, согласно которому «большевикам, наконец, удалось переманить на свою сторону сына Репина, который отправился в Россию».

Но Юрий Репин так и не выехал в Советский Союз. А вот в третьем поколении обещания хорошей жизни, даваемые большевиками, упали на благодатную почву. Внук Ильи Репина Дий тайно перебежал в Советский Союз весной 1935 года. В донесении почтового ведомства приводится выдержка из письма Юрия Репина, которое он отправил самому Иосифу Сталину в октябре 1935 года с просьбой выяснить судьбу своего сына.

«Обращаюсь к Вам с просьбой предоставить информацию о Дие Юрьевиче Репине (сыне), который добровольно отправился искать счастья в СССР в конце февраля этого года… Если о нем забыли или если он находится в тяжелой жизненной ситуации, прошу ему помочь», — было, по сообщению почтового ведомства, написано в письме.

Судьба Дия Репина так и оставалась неизвестной. Она прояснилась только после распада СССР. Его расстреляли уже в августе 1935 года «за намерение осуществить теракты против высших руководителей СССР». В 1991 году он был реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления.

Но что бы произошло с самим Ильей Репиным, если бы он поддался на уговоры советского руководства и вернулся в Россию? Директор музея-усадьбы имени И.Е.Репина «Пенаты» Татьяна Бородина думает так:

«Его бы не тронули, но он никогда бы больше не чувствовал себя свободным, потому что он не принял ни большевиков, ни разрушения церквей, ни террора.

На фото — репродукция авопортрета И.Репина. 1878 г.

http://www.krugozormagazine.com/show/repin.3602.html

5 развратных муз великих писателей

Думаете, все музы литераторов были такими же возвышенными, как Беатриче или Лаура? Совсем нет.

За каждым великим мужчиной стоит великая женщина, но вместе они далеко не всегда служат образчиками морали. Разберемся, из каких пороков состояли дамы, вдохновлявшие Бодлера, Тютчева, Катулла и других известных литераторов.

Дочитайте статью до конца и вы узнаете о женщине, в послужном списке которой чуть ли не все пороки, которые только можно вообразить.

1. Лиля Брик — «фам фаталь» советской культуры

Александр Родченко, фотопортрет Лилии Брик, 1924 год
Александр Родченко, фотопортрет Лилии Брик, 1924 год

У «рупора коммунизма» Владимира Маяковского было много женщин, но Лиля Брик — главная из них. Во всяком случае, все так думают. Изначально Маяковский встречался с младшей сестрой Лили, Эльзой. Замужняя Лиля не ломала их счастье специально. Энергичная любовь поэта поначалу ей была неприятна, но со временем Лиля приняла ухаживания.

«Я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен», — как-то сообщила старшая сестра младшей.

(1) — Лиля Брик лежит в ванне, неизвестный автор, staroeradio.ru, (2) — Александр Родченко, фотопортрет Лилии Брик (раскрашено klimbim) 1924 год, (3)— Лиля Брик, фотопортрет, неизвестный автор
(1) — Лиля Брик лежит в ванне, неизвестный автор, staroeradio.ru, (2) — Александр Родченко, фотопортрет Лилии Брик (раскрашено klimbim) 1924 год, (3)— Лиля Брик, фотопортрет, неизвестный автор

С 1918 года Лиля, ее муж Осип и Маяковский открыто жили втроем. Хозяйка дома попеременно отдавала предпочтение то первому, то второму. Но вряд ли двоим сразу. Оставаясь законной супругой Брика, Лиля обменялась кольцами — почти обручальными — с Маяковским. Он называл ее «Лилятик», а она его — «Волоски», «Щеник», «Щенятка», «зверик». Он посвящал ей стихи, а она беззастенчиво испытывала его нервы на прочность. Лиля вообще ничего не стеснялась, особенно, в вопросах интимного. «Знакомиться лучше всего в постели», — утверждала она. А еще гражданка Брик охотно фотографировалась обнаженной или в полупрозрачных платьях.

С Маяковским ячейку общества Лиля так и не создала. Да и с Осипом развелась — он нашел другую. Впоследствии у нее был еще целый ворох романов и два брака — с военачальником Виталием Примаковым, которого в последствии расстреляли, и писателем Василием Катаняном. Третьего мужа Лиля без угрызений совести увела из семьи.

2. Луиза Казати — мистическая и вздорная

Адольф де Мейер, фотопортрет Луизы Казати, около 1920 года
Адольф де Мейер, фотопортрет Луизы Казати, около 1920 года

Скандальный и немного сумасшедший итальянский поэт и прозаик Габриеле Д’Аннунцио дам сердца подбирал себе под стать. Одной из его муз была маркиза Луиза Казати — замужняя, баснословно богатая и феерически эксцентричная.

Маркиза отличалась взрывным характером и внешностью на любителя — остро инфернальной. Чтобы сделать глаза выразительнее, Луиза клеила под нижние веки полоски бархата и принимала настойку белладонны — психоделик расширял зрачки, это выгодно дополняло образ. Рацион Луизы зачастую состоял из одних только джина с опиумом или кокаина с шампанским — это давало бледность и худобу.

На пышных приемах Казати темнокожие слуги подавали блюда почти голыми, в одних только набедренных повязках. Луиза и сама выходила в люди в шубе, под которой не было ровным ничего, и шокировала публику откровенными прозрачными туниками и руками в крови свежеубитой курицы. Это было слишком даже для эпохи декаданса.

Д’Аннунцио сделал Казати прототипом главной героини романа «Может быть — да, может быть — нет», называл ее «разрушительницей заурядности» и обожал. Но это не мешало ему крутить романы с другими. Луиза тоже не отличалась лебединой верностью — армия ее любовников и любовниц все время пополнялась новыми именами. Разгульная жизнь Д’Аннунцио закончилась его смертью в 1938 году, а веселье Казати свернулось, когда опустели ее банковские счета, а долги перевалили за десятки миллионов долларов.

3. Елена Денисьева — любовница из Смольного

Елена Денисьева, culture.ru
Елена Денисьева, culture.ru

В России середины XIX века свободные нравы были не в чести. Тем более в дамском кругу. Но Елена Денисьева к этим правилам отнеслась философски — когда тебе объясняется в любви известный поэт и импозантный мужчина Федор Тютчев, благочестивость может подождать.

Они познакомились, когда Тютчев навещал в Смольном институте старших дочерей — девочки учились там в один классах с Денисьевой. Отношения с поэтом складывались постепенно. Днем объяснения стало 15 июля 1850 года. Елене тогда было 24, а Федору — 46. Разница в два десятка лет была не такой уж драматичной для той эпохи. Главная проблема заключалась в том, что Елена была близкой подругой дочери поэта, а Тютчев был глубоко женат.

Общество расценило поступок Елены как вопиюще развратный — перед девушкой закрылись двери важных петербургских домов, от нее отказался отец. Вдобавок она потеряла шанс найти себе достойную партию и стать фрейлиной, как многие выпускницы Смольного. Но влюбленных это не останавливало. «Я вся живу его жизнью, я вся его, а он мой», — говорила Елена о Тютчеве. А он, по уши в нее влюбленный, писал лирические стихи, из которых сложился легендарный «денисьевский цикл».

В отношениях, которые продлились 14 лет и оборвались смертью Елены от чахотки, родилось трое детей, и все они были записаны на Тютчева. Официальная жена поэта была в курсе этих отношений и стоически терпела, пока ситуация не разрешилась естественным образом.

4. Жанна Дюваль — «черная Венера»

Портрет Жанны Дюваль работы Эдуара Мане, 1862 года
Портрет Жанны Дюваль работы Эдуара Мане, 1862 года

Шарль Бодлер был известным женоненавистником, но была в его жизни дама, перед которой он пресмыкался. Жанна Дюваль — гаитянская танцовщица и певичка кабаре — стала главной после матери женщиной всей его жизни. К слову, недолгой — Бодлер прожил всего 46 лет.

Ровесница поэта Жанна была некрасивой, среднего ума и таланта. Но Шарль был от нее без ума — креолка была для него источником животной энергии и дикой страсти, в том числе и творческой. Она же относилась к Бодлеру, как к ничтожеству, но не забывала требовать у него деньги и подарки. Скандальный литератор вел себя с ней, как котенок, послушно содержал «властительницу властительниц» в течение 20 лет и описывал их сложные отношения в стихах.

Жанна спускала щедрые дотации поэта на алкоголь, других мужчин и, вероятнее всего, гашиш и опиум. У нее был сифилис, у него тоже. Дюваль первая поддалась болезни — частичные слепота и паралич настигли в 40 лет, но затем на время отступили. Вскоре то же самое приключилось и с Бодлером, только без ремиссии. Они умерли примерно одновременно. Он 31 августа 1867 года в клинике для умалишенных, а она на пару лет раньше или позже — ее жизнь и тем более смерть уже мало кого интересовали.

(Бонус) Клодия Пульхра Терция — мать разврата в Древнем Риме

Портрет из сборника биографий Promptuarii Iconum Insigniorum, 1553 год
Портрет из сборника биографий Promptuarii Iconum Insigniorum, 1553 год

Все эти роковые дамы — невинные гимназистки по сравнению с Клодией Пульхрой Терцией, жившей в I веке до н.э. В послужном списке этой женщины чуть ли не все пороки, которые только можно вообразить.

Клодия постоянно изменяла мужу, уважаемому древнеримскому политику, с мужчинами своего круга и даже рабами. Она выбрасывала огромные деньги на азартные игры и увлекалась алкоголем. Когда муж умер — вполне возможно, его отравила Клодия, — у нее не осталось даже номинальных причин оберегать свою репутацию. Одним из постоянных любовников вдовы стал молодой поэт Катулл, который ходил в ее фаворитах вместе со своим другом. Бытует мнение, что прообразом Лесбии в стихах литератора стала именно вероломная Клодия.

Современники и знакомые римской матроны — а среди них был и Цицерон — прямым текстом обвиняли ее в интимной связи с братом и других формах разврата. В те времена у Клодии было как минимум два общепринятых прозвища — «Волоокая» и «Ценою в четверть гроша».

 


Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *