222 года назад в румынской степи в 40 верстах от города Яссы у села Пырлицы остановилась коляска. Оттуда осторожно вынесли человека. Он посмотрел вокруг и удовлетворённо сказал: «Вот и всё. Некуда ехать, я умираю. Положите меня на землю — хочу преставиться в поле». Это был генерал-фельдмаршал, генерал-губернатор Новороссийского края, граф и светлейший князь Священной Римской империи Григорий Потёмкин-Таврический…

Через неделю, когда известие о его смерти достигло Петербурга, императрица Екатерина Великая сказала: «Князь Потёмкин своею смертью сыграл со мною злую шутку. Теперь вся тяжесть правления лежит на мне одной. И опереться мне не на кого».

Из журнала «Исторический Вестник», 1886, август. «Кончина князя Г.А.Потемкина-Таврического”. С гравюры Скородумова.

А спустя ничтожный по меркам истории срок память об этом человеке скукожится до весьма обидного выражения «потёмкинские деревни», что означает заведомо злостное очковтирательство с целью скрыть за благопристойным фасадом неблаговидные явления.

Положение немного спасают классика кинематографа с одноимённым броненосцем да исторические романы. Из последних можно узнать, что светлейший князь — весьма тёмная личность. Сибарит, авантюрист, растратчик, феерический обжора. Вечно нечёсан, одет в засаленный халат, грызёт ногти, валяется на диване и непосредственно с этого дивана притесняет русского народного полководца Суворова, присваивая его победы.

Сибирские бегемоты

Самое интересное, что во всём этом есть некая правда — сохранились свидетельства и об обжорстве Потёмкина, и о его привычках, которые кажутся некультурными, а то и вовсе дикими. Другое дело, что эти свидетельства принадлежат в основном иностранцам.

Конечно, если есть охота, то можно довериться и им, почему нет. Тем более нас уже приучили к тому, что взгляд со стороны, дескать, более достоверен. Но раз уж на то пошло, то придётся признать и правоту шотландского гастарбайтера, инженера XVIII столетия Джона Перри, который утверждал, что в Сибири, в верховьях реки Лены, в изобилии водятся бегемоты.

Императрица Екатерина II

Байки о Потёмкине как раз из серии этих метафизических сибирских бегемотов. Вот, скажем, обжорство. Русский подданный французского происхождения Александр Ланжерон неоднократно вспоминал, что светлейший князь был чрезвычайно прихотлив, роскошен и невоздержан в еде.

Разумеется, нам тут же представляются горы каких-то экзотических ананасов в шампанском, которые Потёмкин мечет в рот. Однако неизвестно, знал ли француз поговорку своего народа: «Можно съесть обед из пяти блюд и остаться голодным». Что касается реального князя, то он, по воспоминаниям своего племянника графа Александра Самойлова, в походах предпочитал крестьянскую пищу — кислый чёрный хлеб, квашеную капусту, чеснок и солёные огурцы, считая это пищей, полезной для здоровья.

В повседневной жизни, правда, для своего стола велел выписывать икру с Урала, рыбу из Астрахани, слоёное тесто из Калуги и не терпел, если за обедом не было тёртой редьки. Может быть, по разумению француза, это и роскошь. Но подобные «излишества» мог тогда себе позволить любой замоскворецкий купчик…

Или вот следующий пассаж: «Ах, такой высокопоставленный вельможа и, представьте себе, грызёт ногти». Ну, грыз. Некрасиво. А что, устав гарнизонной и караульной службы запрещает грызть ногти? Нет, привычка, конечно, скверная. Потёмкин это отлично понимал и старался от неё избавиться. Когда он работал, на столе всегда были либо яблоки, либо очищенные репки, чтобы можно было давать волю привычке, но до рук не добираться.

Кстати, современные психологи сказали бы, что подобные штучки — следствие нервозности и перенапряжения. Потёмкин же в течение пятнадцати лет фактически тащил на себе неподъёмный груз управления огромной империей, так что подгрызание ногтей — не самый плохой выход для успокоения нервной системы. Пётр I, например, никогда не расставался с увесистой тростью, и его нервные срывы выливались на головы и спины приближённых в виде таких ударов, от которых можно было и отойти к праотцам. Уж лучше ногти…

Черевички для Очакова

Иной раз создаётся впечатление, что Потёмкин специально выставлял своё сумасбродство напоказ, создавая этакую информационную завесу реальным делам. Получив очень хорошее образование и прекрасно зная античную историю, он в отличие от многих европейских дипломатов сумел извлечь из неё практические уроки.

Во всяком случае, из байки про греческого стратега Алкивиада, который, отрубив своей дорогущей собаке хвост, сказал: «Пусть лучше афиняне судачат об этой моей причуде и не суют нос ни во что другое».

В 1788 г., осаждая сильнейшую турецкую крепость Очаков, князь внезапно снаряжает адъютанта Баура в Париж. Практически «за черевичками». То есть за модными башмаками для своей родственницы Прасковьи Потёмкиной. Французы в восторге от нелепой выходки «русского варвара».

В Париже ставят водевиль о диком вельможе, который ублажает дам, наплевав на военные опасности. Тем временем Баур, не забывая навещать модные парижские лавки и мастерские, выполняет главную задачу: подкупает любовницу министра иностранных дел, которая достаёт секретные планы крепости. Баур, спрятав документы в ворохе «черевичек», беспрепятственно вывозит их из Франции — и вуаля. Очаков, над укреплениями которого трудились лучшие французские инженеры, взят Потёмкиным.

Так изображали потёмкинские деревни

А ведь ещё совсем недавно, в 1787 г., те же французы и австрийцы потешались над светлейшим князем, который сопровождал Екатерину Великую в её путешествии по Причерноморью: «Потёмкин демонстрирует императрице картонные фасады домов и перегоняет с места на место стада скота и народа, чтобы показать, как плотно и богато заселены новые области России.

На деле же сей дикий край остаётся слабо населённой пустынею, которая не может дать ни солдат, ни провианта. А черноморский флот, якобы выстроенный князем, не может сравниться с турецким черноморским флотом».

Турки были первыми, кто купился на подобные высказывания «авторитетных» европейских источников. И они же, объявив войну России, жестоко поплатились за легковерие. Потёмкинские деревни, среди которых были Кременчуг, Екатеринославль (Днепропетровск), Херсон и Севастополь, показали, что слова светлейшего князя вряд ли расходятся с делом. Ресурсы причерноморских степей обеспечили полную победу России.

А о благодарности потомков светлейший князь, наверное, не думал. В конце концов, уже наследник Екатерины, её сын Павел I, как-то в сердцах сказал: «Что же сделать, чтобы исправить всё зло, что Потёмкин принёс России?» На что получил ответ: «Отдать Крым и Чёрное море». Надо полагать, что Павел был бы доволен нами: всё «зло» Потёмкина мы успели исправить…

источник