Смена общественных формаций, подобная той, что происходила 99 лет назад, редко осуществляется безболезненно, так феодализм к капитализму шел через кровавые революции, и буржуазия в Европе дорвалась до власти через серьезные потрясения.

А вот в России переход от феодализма к капитализму решили совершить малой кровью — через реформы, и оттого, может быть, полноценного перехода и не получилось – после 1861 г. на свет появился уродливый гибрид: феодализм с его институтами (церковью и иерархией) и аристократией сохранился, класс землевладельцев оставался главным, в это время крестьяне не только землю не получили, но еще и потеряли (одну пятую от надела). Именно поэтому в стране, которая, по словам сладкоголосых ностальгирующих историков, развивалась бешеными темпами, причем в промышленном смысле, прежде всего, — и действительно рост был 14-15%, – аграрный вопрос «застрял в зубах», набил оскомину и был поставлен во главу угла. В общем, беспокоил и зудил все годы — с 1861 по 1905 гг., когда начались крестьянские восстания.

По оценкам зарубежных экспертов, которые в достаточном количестве посещали русскую деревню, к 1917 г. крестьянин жил не лучше, чем в 1861 г. Так что к вопросу о революции — иногда очень хочется верить, что «Сикрет интеллидженс сервис (СИС)» в сговоре с немецкой разведкой (а эти две пышные дамы были самыми богатыми, оттого самыми лучшими спецслужбами мира) — в тайном сговоре сошлись во мнении, что Россию-матушку нужно выводить из игры (а именно из Первой мировой войны) до того, как Николай захватит железной рукой Константинополь и проливы, что нужно до финиша ликвидировать самую быстроразвивающуюся, промышленную, великолепную в эполетах и достойную империю, чьи солдаты воевали и без пушек лучше немецких, и именно иностранная разведка поставила подножку, и «Россия, которую мы потеряли», споткнулась, упала и обронила скипетр. Вот когда стоит вспомнить и о некоторых цифрах. Например, во-первых, те самые крестьяне, которые могли в лучшем случае рассчитывать на 29 кг мяса в год (к примеру), а в худшем — на голодную смерть (опять же), составляли 85% населения страны.

И как бы ни хотелось верить в стремительное развитие и сильную державу, которой все остальные державы завидовали и потому погубили – губили Россию оставшиеся 15%. Во-вторых, когда нам говорят про лучшую армию в Европе, которая вот-вот должна была побить немцев, тоже нужно помнить, что 70% солдат в начале 20 века (новобранцев) были неграмотными. А началась эпоха новейших войн.

Рабочие «хрустят французской булкой»

Промышленный бум, о котором столько толков, стоял на немногочисленном, но уже сильно угнетаемом рабочем классе, после выступлений, бунтов, забастовок царь сжалился и заявил, что рабочий день по его величайшему повелению не может быть больше 11,5 часов (сердечное спасибо — был 12 часов) — его, конечно, работодатели того времени не послушали и продолжали сами определять количество рабочих часов, к тому же люди еще и требовали повышения зарплаты, условия труда тоже были далеки от нынешних стандартов – много проблем назрело.

Так, к XX веку в России в какой-то мере остался крепкий дух феодализма, а ростки капитализма – «нувориши» по законам рынка начали наживаться на рабочих (отсюда и бешеные темпы экономического, промышленного роста – пропорциональные угнетению едва появившегося на свет рабочего класса).

Балы, красавицы, лакеи, юнкера …

Конечно, все это не отменяет того факта, что «англичанка гадила», но гадила она всегда – когда не гадила-то? Вредоносные микробы традиционно составляют определенный процент в нашем организме, живут там и гадят по мере сил, но пока иммунная система работает хорошо — на них мало кто обращает внимание. А вот если ослабнет организм, а тем более умрет – именно эти микробы примутся добивать или начнут процесс разложения тела некогда здорового человека. Говорить о том, что его убили микробы, глупо, ведь, может быть, до этого он уснул в снегу и умер, а, может, и покончил с собой, не мог, не знал и не хотел понимать, как заниматься оздоровлением своего организма. А об этом стоило подумать, ведь уже 20 век наступил, а мы до сих пор «развивались». Это значит, что не ехали в первом классе поезда под названием «Капитализм», а бежали за последним вагоном – но зато, как ободряют эксперты, «темпы у нас были бешеные», быстро бежали в лаптях, когда надо было уже сидеть в купе и жаловаться, что накурено.

И, тем не менее, Романовы умели показать место челяди, рабочим, крестьянам — 300 лет могли, и тут мало внимания обращали на какие-то 85% населения, прогрессивные идеи — в сортах негодующих не разбирались, потому изменить положение дел социалисты не могли – руководителей отправили в эмиграцию, вообще партия Владимира Ленина была малочисленной и опасности не представляла. Чтобы понять, кто запустил детонатор Октябрьской революции 1917 г., нужно отправиться ровно на год назад, а для нас на 100 лет назад – в октябрь 1916 г.

Рассказывает доктор исторических наук Александр Пыжиков: «1 ноября 1916 г. начался штурм власти, потому что 1 ноября открылось пленарное заседание Думы, как раз практически ровно за год до Октябрьской революции».

Вся либеральная оппозиция кинулась на штурм царизма, и вот Павел Николаевич Милюков произнес свою знаменитую речь и задал вопрос — чем являются действия царской власти – глупостью или изменой? «Глупость или измена» – эта формула была очень знаменита, пока Октябрь-1917 не свершился. Это стало крылатой фразой.

Выступление Милюкова в Госдуме: Глупость или измена?

«К открытию Госдумы готовились, было известно, что такую речь Милюков произнесет, и было непонятно – дадут ли или арестуют? Тревожное ожидание. Но его не арестовали. Сторонники Милюкова его речь распечатали и распространили огромным тиражом, особенно по тем временам огромным – около миллиона экземпляров. Распечатки даже отправляли на фронт, распространяли везде, это и сделало глупую фразу крылатой. Что это было? Объявление на штурм власти», — отмечает историк.

Думские заговорщики готовили дворцовый переворот, и на это у них был свой, как всегда, шкурный интерес. Не подозревали о революции эсеры и большевики – как уже сказано, большинство руководителей находились в эмиграции, а функционеры занимали ничтожные посты, работали в общественных организациях на фронтах, в лазаретах – они говорили с солдатами, занимались вопросами рабочих, но были слишком малыми сошками, чтобы в тот момент сломить государственную махину. Это же отмечал Ленин, когда сообщал в одной из своих речей молодым коммунистам в Швейцарии, что ему уж не дожить до пролетарской революции, но она неизбежно наступит в далеком будущем. Что ж – дожил, и даже более – остался «жив и будет жить» — в лозунге, хорошо известном на одной шестой части суши. Но как это произошло? Кто сломал хребет поспешно развивающейся Империи? Враги в войне, заклятые друзья-союзники, или беда пришла, откуда не ждали?

В октябре 1916 г. началась борьба в верхах.

Николай II пытается вновь и вновь создать думу и наладить с ней отношения, назначив на пост министра внутренних дел одного из думцев – Протопопова. Новый министр приложил массу усилий, чтобы возобновить пленарные заседания. Усилиями Протопопова введен налог на роскошь, также он внес проект о реорганизации полиции, сторонники министра не стали ограничиваться налогом на роскошь, заморозили рост квартплаты.

«Да, октябрь 16 года связан с активизацией министра внутренних дел Александра Дмитриевича Протопопова, который хотел противостоять думской оппозиции, — говорит историк Евгений Спицын. — Павел Милюков был таким формальным лидером прогрессивного блока, то есть – для газет, для публики. На самом деле он играл далеко не первую скрипку. Он выступил со своей знаменитой речью «Глупость или измена», после чего набросились на председателя правительства Бориса Штюрмера — тогда же начала гулять байка о тесной связи супруги Николая II с так называемой немецкой партией, Штюрмер будет причислен к этой немецкой партии – со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Почему именно Штюрмер? Летом 1916 г. Николай II ознакомился с докладной запиской, которую составили на закрытом совещании у премьер-министра Штюрмера: «Создание в будущей Государственной думе работоспособного и патриотически настроенного большинства приобретает особую важность в вызванном войной положении». Премьер-министр часто обращался к царю и увещевал — прошлые выборы дали России множество антигосударственно настроенных депутатов, которые использовали думскую трибуну для постоянных нападок на государство и его руководство. Как отмечают историки и исследователи вопроса — во время войны в Думе говорили такое, что не могли себе позволить даже в парламентских Англии и Франции. Дело дошло до того, что военный министр Сухомлинов был отдан под суд – по обвинению в государственной измене. Это дело было инициировано думскими кругами. Сэр Эдуард Грей, как пишет в книге «1917. Разгадка «русской» революции» Николай Стариков – по этому поводу заметил русскому посланнику: у вас, должно быть, очень смелое правительство, если во время войны оно отдает под суд военного министра.

Но «империя наносит ответный удар»: руководство страны делает ставку на новые выборы, собирается вложить огромные деньги – около 5 млн руб. (2 млн из казны, а 3 млн выделяли банки). За счет этого планировался выпуск брошюр – «Правда о кадетах», «Желтый блок», – рассказывающих правду о думских фракциях. Взяться за думцев решили серьезно. Потому царь назначает Протопопова, который из лагеря оппозиции переходит в про-государственную коалицию, – но, получается, что он в этой коалиции почти один.

В чем же был конфликт интересов? Заглянем «под ковер»: костью, за которую боролись бульдоги, был продовольственный вопрос. Над программой по улучшению снабжения городов усиленно работала думская оппозиция, в частности группировка, которая вошла в историю как «московские купцы», Протопопов же возлагал решение продовольственного вопроса на группировку, которую мы условно назовем «Банки на Невском проспекте». До этого на стороне купечества выступал начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев. Он сформировал комиссию генерала Батюшина (при согласии Николая II) — официально комиссия должна была бороться с повышением цен, а на самом деле просто собиралась «трясти» питерские банки. Чем она и занялась с лета 1916 г. В правительстве и министерстве финансов стали хвататься за голову – происходило что-то немыслимое. Батюшину сказали, что нельзя так делать – производить выемки в банках, спонтанные проверки надо закончить, нельзя уважаемых людей вызывать на допросы (причем их арестовывали по линии контрразведки, и предъявляли обвинения в шпионаже, государственной измене, как помним, руки думцев дошли уже и до военного министра). Пришлось хитрить, и если нельзя нанести удар в лоб, Батюшин решил «прошерстить» активы банков – в частности, сахарную промышленность. Начались обыски в Киеве на сахарных производствах. Сахарный актив – был, извините за каламбур, самым сладким куском в собственности питерских банков. В ответ министерство торговли и промышленности, МВД инициируют проверку текстильной и легкой промышленности – начинают трясти основы московского купечества. И в этот момент скрытой войны Протопопов созывает Думу, доводит до сведения думцев новый план, который те встречают гробовым молчанием.

«Протопопов отражал интересы питерских банкиров, но надо учитывать, что при том, что они были частными банками, их жестко контролировала государственная власть, в том числе министерство финансов, — поясняет историк Евгений Спицын. — Это была схватка за власть между имперской бюрократией и классическими олигархами, так называемым московским старообрядческим купечеством, московскими банковскими домами, которые стояли за всей думской оппозицией – я имею в виду и Коновалова, и Рябушинских, и Морозовых, и так далее. И плюс к этой компании примыкали братья Нобели».

Незадолго до описываемых событий император товарищей Нобелей с их Товариществом нефтяного производства пытался поставить под контроль и сделать государственной нефтяную монополию — на Парижской бирже начали скупать акции братьев, но не смогли получить контрольный пакет, а ведь в Бакинском регионе добывалось тогда более 93% всей российской нефти. (К слову, в будущем Нобелей погонят прочь социалистической метлой — Товарищество будет национализировано в 1918 г.).

Противоборствующий купцам блок — филиальная сеть питерских банков, которая покрывала всю Россию. Банки в то время были центрами мощных экспертных сил, а не просто сберкассами. Служили в банках специалисты в инвестиционных сферах, специалисты от промышленности, и не составило бы труда подтянуть специалистов из сельскохозяйственной сферы для решения продовольственного вопроса. У московского купечества были совсем другие планы. Николай II через сеть питерских банков хотел прижать к ногтю и думу, и усилить государственную власть, на что имел полное право (особенно если учитывать, что весь этот бардак творился во время войны) – но запутался в реверансах и книксенах, и сам себе поставил подножку. То, что «по-хорошему» в 1916 г. не получилось, получилось «по-плохому» в 1918 г.

«Московское купечество – это и есть олигархи, — переводит на «современный язык» Александр Пыжиков реалии столетней давности в беседе с Накануне.RU. — Московское купечество плюс знамя олигархического режима находилось в руках братьев Нобелей, у них была крупнейшая компания в царской России. То есть в клинч вошли братья Нобели и царское правительство, в лице петербуржских банков. И петербуржские банки впервые за всю свою историю потерпели поражение, они не смогли дожать товарищество Нобелей, отстранить их от управления. И это был не просто триумф братьев Нобелей, а триумф олигархической модели. Купцы поняли, что враг не так страшен, как им казалось – «если это получилось у Нобелей, то если мы все навалимся – получится и у нас». Еще летом было понятно, что готовится олигархический переворот. А в ноябре он уже вступил в практическую стадию».

Велась борьба между двумя концепциями управления – олигархической и той, которую сегодня несправедливо называют китайской (хотя зародилась она у нас), в которой шкурные интересы олигархов не играют никакой роли. Последние годы, как мы видим, очень деликатно царь все же пытался привести страну именно ко второй модели (которая при другом раскладе именовалась бы сейчас, вероятно, николаевской, а не китайской), а вот для либеральных масс и других стран Николай не был бы святым, а стал бы тираном, узурпатором и сумасшедшим, каким сегодня представляют, например, Грозного, ведь, как считает историк и публицист Андрей Фурсов, именно опричнина в средние века была водоразделом, определившим модель правления в России того времени:

«Без опричнины не возникло бы русское государство, русское самодержавие, русская власть. Дело в том, что в середине 16 века Россия оказалась перед лицом острейшего кризиса, и была необходима дальнейшая централизация. За централизацию выступали все, в том числе противники Грозного – бояре, по чисто экономическим причинам. Но вот какая дальнейшая централизация победила бы в стране, какое было бы самодержавие – единодержавное или «олигархическое» — вот этот вопрос и решался. Для России олигархическое самодержавие, к которому пытались склонить бояре, было бы катастрофой. Это означало бы распад страны, гражданскую войну, социальные распри. Только единодержавие могло скрепить страну, что, собственно, и выполнила опричнина».

Такова историческая аналогия с борьбой, которую скромно, но упорно вел Николай II, пытаясь казаться очень демократичным для своих «союзников» в Европе и сделать все руками частных банков — ведь, как рассказывает Александр Пыжиков, питерские банкиры – выходцы из правительства, из Минфина, из Минюста, из Министерства торговли и промышленности: «Питерские банки, по сути дела, – это продолжение правительства, такие щупальца для управления в хозяйстве страны».

Февральский буржуазный переворот, задуманный еще в октябре 1916 г., только казался стихийным, его долго и хорошо готовили. Тогда и активизировались вредоносные микробы, тогда предательством ответили на деликатность и недальновидность царя. Шкурный вопрос победил, и для России олигархическая модель, действительно, стала катастрофой, это означало распад страны, гражданскую войну, социальные распри.

Октябрьская революция создала принципиально другой строй, но сегодня, спустя почти 100 лет, мы находимся в ситуации ничуть не в лучшей, считают некоторые эксперты. Проблемы с экономикой возникают потому, что в стране произошла реставрация капитализма неестественным путем. Такое в истории происходит только с пионерными революциями, которые опережают время и потрясают весь мир — в итоге становятся «осажденной крепостью». История преодоления феодализма: Англия 1649 г. – никакой поддержки, спустя 20 лет возвращение Стюартов, то же самое после Французской революции, так реставрация старого строя произошла у нас, но уже на новом витке цивилизации, на пути преодоления капитализма.

Но социальная революция – право на труд, 8-часовой рабочий день и другие сегодня забытые достижения Октября – повод для гордости и материал для анализа на будущее. Сегодня западные аналитики через свои рупоры, такие как британское издание The Financial Times, призывают олигархов «спасти Россию». Нам напоминают, что 20 лет назад «небольшая группа российских бизнесменов спасла страну от возвращения к коммунизму». И далее следует честное признание: Борис Ельцин выиграл выборы исключительно благодаря поддержке олигархов. При этом автор публикации откровенно намекает на то, что, хотя сейчас «ситуация совсем другая, но, возможно, олигархам снова необходимо вмешаться», снова – как и 100 лет назад, когда олигархи уже «спасли» Россию?

Остается только достать чернил и плакать.