Фигура Владимира Ильича Ленина привлекает пристальное внимание историков и политиков всего мира без малого век. Одна из наиболее табуированных тем в “лениниане” в СССР – происхождение Ленина, его родословная. Эта же тема была подвержена наибольшим спекуляциям со стороны геополитических противников государства, чьим основателем и “знаменем” был В.И. Ленин.

Материал журнала “Историк” расставляет в этом вопросе все точки над i.

Источник: http://историк.рф/journal/тайны-биографии-ленина/

Тайны биографии Ленина

Как дети крепостных становились потомственными дворянами, почему советская власть засекретила информацию о предках вождя по материнской линии и как в начале 1900-х Владимир Ульянов превратился в Николая Ленина?

Семья Ульяновых. Слева направо: стоят – Ольга, Александр, Анна; сидят – Мария Александровна с младшей дочерью Марией, Дмитрий, Илья Николаевич, Владимир. Симбирск. 1879 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Биографическая хроника В.И. Ленина» начинается с записи: «Апрель, 10 (22). Родился Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Отец Владимира Ильича – Илья Николаевич Ульянов был в то время инспектором, а затем – директором народных училищ Симбирской губернии. Он происходил из бедных мещан города Астрахани. Его отец ранее был крепостным крестьянином. Мать Ленина Мария Александровна была дочерью врача А.Д. Бланка».

Любопытно, что сам Ленин многих деталей своей родословной не знал. В их семье, как и в семьях других разночинцев, было как-то не принято копаться в своих «генеалогических корнях». Это уж потом, после смерти Владимира Ильича, когда интерес к подобного рода проблемам стал расти, этими изысканиями занялись его сестры. Поэтому, когда в 1922 году Ленин получил подробную анкету партийной переписи, на вопрос о роде занятий деда с отцовской стороны он искренне ответил: «Не знаю».

ВНУК КРЕПОСТНЫХ

Между тем дед, прадед и прапрадед Ленина по отцовской линии действительно были крепостными. Прапрадед – Никита Григорьевич Ульянин – родился в 1711 году. По ревизской сказке 1782 года он с семьей младшего сына Феофана был записан как дворовый человек помещицы села Андросова Сергачской округи Нижегородского наместничества Марфы Семеновны Мякининой.

По той же ревизии его старший сын Василий Никитич Ульянин, 1733 года рождения, с женой Анной Семионовной и детьми Самойлой, Порфирием и Николаем проживали там же, но числились дворовыми корнета Степана Михайловича Брехова. По ревизии 1795 года дед Ленина Николай Васильевич, 25 лет, холостой, жил с матерью и братьями все в том же селе, но значились они уже дворовыми людьми подпрапорщика Михаила Степановича Брехова.

Значиться он, конечно, значился, но в селе его тогда уже не было…

В Астраханском архиве хранится документ «Списки именные ожидаемых к причислению зашедших беглых из разных губерний помещичьих крестьян», где под номером 223 записано: «Николай Васильев сын Ульянин… Нижегородской губернии, Сергачской округи, села Андросова, помещика Степана Михайловича Брехова крестьянин. Отлучился в 1791 году». Беглым он был или отпущенным на оброк и выкупившимся – точно неизвестно, но в 1799-м в Астрахани Николая Васильевича перевели в разряд государственных крестьян, а в 1808 году приняли в мещанское сословие, в цех ремесленников-портных.

Избавившись от крепостной зависимости и став свободным человеком, Николай Васильевич сменил фамилию Ульянин на Ульянинов, а затем Ульянов. Вскоре он женился на дочери астраханского мещанина Алексея Лукьяновича Смирнова – Анне, которая родилась в 1788 году и была моложе мужа на 18 лет.

Исходя из некоторых архивных документов, писательница Мариэтта Шагинянвыдвинула версию, согласно которой Анна Алексеевна – не родная дочь Смирнова, а крещеная калмычка, вызволенная им из рабства и удочеренная якобы лишь в марте 1825 года.

Бесспорных доказательств данной версии нет, тем более что уже в 1812 году у них с Николаем Ульяновым родился сын Александр, умерший четырех месяцев от роду, в 1819-м на свет появился сын Василий, в 1821-м – дочь Мария, в 1823-м – Феодосия и, наконец, в июле 1831 года, когда главе семейства было уже за 60, сын Илья – отец будущего вождя мирового пролетариата.

УЧИТЕЛЬСКАЯ КАРЬЕРА ОТЦА

После смерти Николая Васильевича заботы о семье и воспитании детей легли на плечи его старшего сына Василия Николаевича. Работая в ту пору приказчиком известной астраханской фирмы «Братья Сапожниковы» и не имея собственной семьи, он сумел обеспечить достаток в доме и даже дал младшему брату Илье образование.

ИЛЬЯ НИКОЛАЕВИЧ УЛЬЯНОВ ОКОНЧИЛ ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА.
ЕМУ БЫЛО ПРЕДЛОЖЕНО ОСТАТЬСЯ ПРИ КАФЕДРЕ ДЛЯ «УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ В НАУЧНОЙ РАБОТЕ» – НА ЭТОМ НАСТАИВАЛ ЗНАМЕНИТЫЙ МАТЕМАТИК НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ЛОБАЧЕВСКИЙ

В 1850 году Илья Николаевич окончил с серебряной медалью Астраханскую гимназию и поступил на физико-математический факультет Казанского университета, где завершил учебу в 1854-м, получив звание кандидата физико-математических наук и право преподавания в средних учебных заведениях. И хотя ему было предложено остаться при кафедре для «усовершенствования в научной работе» (на этом, между прочим, настаивал знаменитый математик Николай Иванович Лобачевский), Илья Николаевич предпочел карьеру учителя.

Памятник Лобачевскому в Казани. Начало XX века. Предоставлено М. Золотарёвым

Первым местом его работы – с 7 мая 1855 года – стал Дворянский институт в Пензе. В июле 1860-го сюда на должность инспектора института приехал Иван Дмитриевич Веретенников. Илья Николаевич подружился с ним и его женой, и в том же году Анна Александровна Веретенникова (урожденная Бланк) познакомила его со своей сестрой Марией Александровной Бланк, которая на зиму приезжала к ней в гости. Илья Николаевич стал помогать Марии в подготовке к экзамену на звание учительницы, а она ему – в разговорном английском. Молодые люди полюбили друг друга, и весной 1863 года состоялась помолвка.

15 июля того же года, после успешной сдачи экстерном экзаменов при Самарской мужской гимназии, «дочь надворного советника девица Мария Бланк» получила звание учительницы начальных классов «с правом преподавания Закона Божьего, русского языка, арифметики, немецкого и французского языков». А в августе уже сыграли свадьбу, и «девица Мария Бланк» стала женой надворного советника Ильи Николаевича Ульянова – чин этот ему пожаловали также в июле 1863 года.

«О ВОЗМОЖНОСТИ ЕВРЕЙСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ»

Родословную семьи Бланк начали изучать сестры Ленина – Анна и Мария. Анна Ильинична рассказывала: «Старшие не могли нам выяснить этого. Фамилия казалась нам французского корня, но никаких данных о таком происхождении не было. У меня лично довольно давно стала являться мысль о возможности еврейского происхождения, на что наталкивало, главным образом, сообщение матери, что дед родился в Житомире – известном еврейском центре. Бабушка – мать матери – родилась в Петербурге и была по происхождению немкой из Риги. Но в то время как с родными по матери у мамы и ее сестер связи поддерживались довольно долго, о родных ее отца, А.Д. Бланк, никто не слышал. Он являлся как бы отрезанным ломтем, что наводило меня также на мысль о его еврейском происхождении. Никаких рассказов деда о его детстве или юношестве у его дочерей не сохранилось в памяти».

О результатах розысков, подтвердивших ее предположение, Анна Ильинична Ульянова сообщила Иосифу Сталину в 1932 и 1934 годах. «Факт нашего происхождения, предполагавшийся мною и раньше, – писала она, – не был известен при его [Ленина] жизни… Я не знаю, какие могут быть у нас, коммунистов, мотивы для замолчания этого факта».

«Молчать о нем абсолютно» – таков был категорический ответ Сталина. Да и вторая сестра Ленина, Мария Ильинична, тоже полагала, что факт этот «пусть будет известен когда-нибудь через сто лет».

Ста лет еще не прошло, но уже опубликованные данные позволяют с достаточной уверенностью прочертить родословную семьи Бланк…

Прадед Ленина – Моше Ицкович Бланк – родился, видимо, в 1763 году. Первое упоминание о нем содержится в ревизии 1795 года, где среди мещан города Староконстантинова Волынской губернии под номером 394 записан Мойшка Бланк. Откуда появился он в здешних местах – неясно. Впрочем…

Панорама Симбирска со стороны Московского тракта. 1866–1867 годы. Предоставлено М. Золотарёвым

Некоторое время тому назад известный библиограф Майя Дворкина ввела в научный оборот любопытный факт. Где-то в середине 1920-х архивист Юлиан Григорьевич Оксман, занимавшийся по заданию директора Ленинской библиотеки Владимира Ивановича Невского изучением родословной вождя мирового пролетариата, обнаружил прошение одной из еврейских общин Минской губернии, относящееся якобы к началу XIX века, об освобождении от подати некоего мальчика, ибо он является «незаконным сыном крупного минского чиновника», а посему, мол, община платить за него не должна. Фамилия мальчика была – Бланк.

По словам Оксмана, Невский повез его ко Льву Каменеву, а затем втроем они явились к Николаю Бухарину. Показывая документ, Каменев буркнул: «Я всегда так думал». На что Бухарин ему ответил: «Что вы думаете – неважно, а вот что будем делать?» С Оксмана взяли слово, что он никому не скажет о находке. И с тех пор этого документа никто не видел.

Так или иначе, Моше Бланк появился в Староконстантинове, будучи уже взрослым, и в 1793 году женился на местной 29-летней девице Марьям (Марем) Фроимович. Из последующих ревизий следует, что он читал как по-еврейски, так и по-русски, имел собственный дом, занимался торговлей и плюс к тому у местечка Рогачево им было арендовано 5 моргов (около 3 га) земли, которые засевались цикорием.

В 1794-м у него родился сын Аба (Абель), а в 1799-м – сын Сруль (Израиль). Вероятно, с самого начала у Моше Ицковича не сложились отношения с местной еврейской общиной. Он был «человеком, который не хотел или, может быть, не умел находить общий язык со своими соплеменниками». Иными словами, община его просто возненавидела. И после того как в 1808 году от пожара, а возможно и поджога, дом Бланка сгорел, семья переехала в Житомир.

ПИСЬМО К ИМПЕРАТОРУ

Много лет спустя, в сентябре 1846 года, Моше Бланк написал письмо императору Николаю I, из которого видно, что уже «40 лет назад» он «отрекся от Евреев», но из-за «чрезмерно набожной жены», скончавшейся в 1834-м, принял христианство и получил имя Дмитрия лишь 1 января 1835 года.

Но поводом для письма стало иное: сохраняя неприязнь к своим соплеменникам, Дмитрий (Моше) Бланк предлагал – в целях ассимиляции евреев – запретить им ношение национальной одежды, а главное, обязать их молиться в синагогах за российского императора и императорскую фамилию.

Любопытно, что в октябре того года о письме было доложено Николаю I и он полностью согласился с предложениями «крещеного еврея Бланка», в результате чего в 1850-м евреям запретили ношение национальной одежды, а в 1854-м ввели соответствующий текст молитвы. Исследователь Михаил Штейн, собравший и тщательно проанализировавший наиболее полные данные о родословной Бланк, справедливо заметил, что по неприязни к своему народу Моше Ицковича «можно сравнить, пожалуй, только с другим крещеным евреем – одним из основателей и руководителей Московского Союза русского народа В.А. Грингмутом»…

Александр Дмитриевич Бланк (1799–1870). Предоставлено М. Золотарёвым

О том, что Бланк решил порвать с еврейской общиной задолго до своего крещения, свидетельствовало и другое. Оба его сына, Абель и Израиль, как и отец, тоже умели читать по-русски, и, когда в 1816 году в Житомире открылось уездное (поветовое) училище, они были зачислены туда и успешно его окончили. С точки зрения верующих евреев, это было кощунство. И все-таки принадлежность к иудейскому вероисповеданию обрекала их на прозябание в границах черты оседлости. И лишь событие, случившееся весной 1820 года, круто изменило судьбы молодых людей…

В апреле в Житомир прибыл в служебную командировку «высокий чин» – правитель дел так называемого Еврейского комитета, сенатор и поэт Дмитрий Осипович Баранов. Каким-то образом Бланку удалось встретиться с ним, и он попросил сенатора оказать содействие его сыновьям при поступлении в Медико-хирургическую академию в Петербурге. Баранов евреям отнюдь не симпатизировал, но довольно редкое в то время обращение двух «заблудших душ» в христианство, по его мнению, было делом благим, и он согласился.

Братья сразу же отправились в столицу и подали прошение на имя митрополита Новгородского, Санкт-Петербургского, Эстляндского и Финляндского Михаила. «Поселясь ныне на жительство в С. -Петербурге, – писали они, – и имея всегдашнее обращение с христианами, Греко-российскую религию исповедающими, мы желаем ныне принять оную».

Ходатайство удовлетворили, и уже 25 мая 1820 года священник церкви Преподобного Сампсония Странноприимца в Санкт-Петербурге Федор Барсов обоих братьев «крещением просветил». Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль – Александром Дмитриевичем. Младший сын Моше Бланка новое имя получил в честь своего восприемника (крестного отца) графа Александра Ивановича Апраксина, а отчество – в честь восприемника Абеля сенатора Дмитрия Осиповича Баранова. А 31 июля того же года, по указанию министра просвещения князя Александра Николаевича Голицына, братьев определили «воспитанниками Медико-хирургической академии», которую они и окончили в 1824-м, удостоившись ученого звания лекарей 2-го отделения и презента в виде карманного набора хирургических инструментов.

ЖЕНИТЬБА ШТАБ-ЛЕКАРЯ

Дмитрий Бланк остался в столице полицейским врачом, а Александр в августе 1824 года начал службу в городе Поречье Смоленской губернии в должности уездного врача. Правда, уже в октябре 1825-го он вернулся в Петербург и был зачислен, как и его брат, врачом в штат полиции города. В 1828 году его произвели в штаб-лекари. Пора было подумать и о женитьбе…

Его крестный отец граф Александр Апраксин был в то время чиновником особых поручений при Министерстве финансов. Так что Александр Дмитриевич, несмотря на происхождение, вполне мог рассчитывать на приличную партию. Видимо, у другого своего благодетеля – сенатора Дмитрия Баранова, увлекавшегося поэзией и шахматами, у которого бывал Александр Пушкин и собирался чуть ли не весь «просвещенный Петербург», младший Бланк и познакомился с братьями Грошопфами и был принят в их доме.

Илья Николаевич Ульянов (1831–1886) и Мария Александровна Ульянова (1835–1916)

Глава этой весьма солидной семьи Иван Федорович (Иоганн Готлиб) Грошопфбыл из прибалтийских немцев, состоял консулентом Государственной юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел и дослужился до чина губернского секретаря. Его супруга Анна Карловна, в девичестве Эстедт, была шведкой, лютеранкой. Детей в семье было восемь: трое сыновей – Иоганн, служивший в русской армии, Карл, вице-директор в департаменте внешней торговли Министерства финансов, и Густав, заведовавший рижской таможней, и пять дочерей – Александра, Анна, Екатерина (в замужестве фон Эссен), Каролина (в замужестве Биуберг) и младшая Амалия. Познакомившись с этой семьей, штаб-лекарь сделал предложение Анне Ивановне.

МАШЕНЬКА БЛАНК

Дела у Александра Дмитриевича поначалу складывались неплохо. Как полицейский врач, он получал 1 тыс. рублей в год. За «расторопность и усердие» не раз удостаивался благодарностей.

Но в июне 1831-го, во время холерных беспорядков в столице, взбунтовавшейся толпой был зверски убит его брат Дмитрий, дежуривший в центральной холерной больнице. Эта смерть настолько потрясла Александра Бланка, что он уволился из полиции и более года не работал. Лишь в апреле 1833-го он вновь поступил на службу – ординатором в Городскую больницу святой Марии Магдалины для бедных из заречных районов Петербурга. Между прочим, именно здесь у него в 1838 году лечился Тарас Шевченко. Одновременно (с мая 1833-го по апрель 1837 года) Бланк работал в Морском ведомстве. В 1837-м, после сдачи экзаменов, он был признан инспектором врачебной управы, а в 1838-м – медико-хирургом.

В 1874 ГОДУ ИЛЬЯ НИКОЛАЕВИЧ УЛЬЯНОВ ПОЛУЧИЛ ДОЛЖНОСТЬ ДИРЕКТОРА НАРОДНЫХ УЧИЛИЩ СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ.
А В 1877-М ЕМУ БЫЛ ПРИСВОЕН ЧИН ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО СТАТСКОГО СОВЕТНИКА, РАВНЫЙ ПО ТАБЕЛИ О РАНГАХ ГЕНЕРАЛЬСКОМУ ЗВАНИЮ И ДАВАВШИЙ ПРАВО НА ПОТОМСТВЕННОЕ ДВОРЯНСТВО

Расширялась и частная практика Александра Дмитриевича. Среди его пациентов были представители высшей знати. Это позволило ему переехать в приличную квартиру во флигеле одного из роскошных особняков на Английской набережной, который принадлежал лейб-медику императора и президенту Медико-хирургической академии баронету Якову Васильевичу Виллие. Тут в 1835 году и родилась Мария Бланк. Крестным отцом Машеньки стал их сосед – в прошлом адъютант великого князя Михаила Павловича, а с 1833 года – шталмейстер Императорского двора Иван Дмитриевич Чертков.

В 1840-м Анна Ивановна тяжело заболела, умерла и была похоронена в Петербурге на Смоленском евангелическом кладбище. Тогда заботу о детях целиком взяла на себя ее сестра Екатерина фон Эссен, овдовевшая в том же году. Александр Дмитриевич, видимо, и прежде симпатизировал ей. Не случайно родившуюся в 1833 году дочь он назвал Екатериной. После смерти Анны Ивановны они сближаются еще больше, и в апреле 1841 года Бланк решает вступить с Екатериной Ивановной в законный брак. Однако подобные браки – с крестной матерью дочерей и родной сестрой покойной супруги – закон не разрешал. И Екатерина фон Эссен становится его гражданской женой.

В том же апреле они все покидают столицу и переезжают в Пермь, где Александр Дмитриевич получил должность инспектора Пермской врачебной управы и врача Пермской гимназии. Благодаря последнему обстоятельству Бланк и познакомился с учителем латыни Иваном Дмитриевичем Веретенниковым, ставшим в 1850 году мужем его старшей дочери Анны, и преподавателем математики Андреем Александровичем Залежским, взявшим в жены другую дочь – Екатерину.

В историю российской медицины Александр Бланк вошел как один из пионеров бальнеологии – лечения минеральными водами. Выйдя на пенсию в конце 1847 года с должности доктора Златоустовской оружейной фабрики, он уехал в Казанскую губернию, где в 1848-м в Лаишевском уезде было куплено имение Кокушкино с 462 десятинами (503,6 га) земли, водяной мельницей и 39 крепостными крестьянами. 4 августа 1859 года Сенат утвердил Александра Дмитриевича Бланка и его детей в потомственном дворянстве, и они были занесены в книгу Казанского дворянского депутатского собрания.

СЕМЬЯ УЛЬЯНОВЫХ

Вот так Мария Александровна Бланк оказалась в Казани, а затем в Пензе, где познакомилась с Ильей Николаевичем Ульяновым…

Их свадьбу 25 августа 1863 года, как до этого и свадьбы других сестер Бланк, сыграли в Кокушкине. 22 сентября молодожены уехали в Нижний Новгород, где Илья Николаевич получил назначение на должность старшего учителя математики и физики мужской гимназии. 14 августа 1864-го родилась дочь Анна. Спустя полтора года – 31 марта 1866-го – сын Александр… Но вскоре – горестная утрата: появившаяся на свет в 1868-м дочь Ольга, не прожив и года, заболела и 18 июля в том же Кокушкине умерла…

6 сентября 1869 года Илья Николаевич был назначен инспектором народных училищ Симбирской губернии. Семья переезжает в Симбирск (ныне Ульяновск), который в то время был тихим провинциальным городком, насчитывавшим чуть более 40 тыс. жителей, из которых 57,5% значились мещанами, 17% – военными, 11% – крестьянами, 8,8% – дворянами, 3,2% – купцами и почетными гражданами, а 1,8% – людьми духовного звания, лицами прочих сословий и иностранцами. Соответственно, город делился на три части: дворянскую, торговую и мещанскую. В дворянской были керосиновые фонари и дощатые тротуары, а в мещанской держали по дворам всякую скотину, и живность эта, вопреки запретам, разгуливала по улицам.
Здесь у Ульяновых 10 (22) апреля 1870 года родился сын Владимир. 16 апреля священник Василий Умов и дьячок Владимир Знаменский крестили новорожденного. Крестным стал управляющий удельной конторой в Симбирске действительный статский советник Арсений Федорович Белокрысенко, а крестной – мать сослуживца Ильи Николаевича, коллежская асессорша Наталия Ивановна Ауновская.

Илья Николаевич Ульянов (сидит третий справа) среди преподавателей Симбирской мужской классической гимназии. 1874 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Семья продолжала расти. 4 ноября 1871 года родился четвертый ребенок – дочь Ольга. Сын Николай умер, не прожив и месяца, а 4 августа 1874 года на свет появился сын Дмитрий, 6 февраля 1878-го – дочь Мария. Шестеро детей.
11 июля 1874 года Илья Николаевич получил должность директора народных училищ Симбирской губернии. А в декабре 1877 года ему был присвоен чин действительного статского советника, равный по табели о рангах генеральскому званию и дававший право на потомственное дворянство.

Повышение жалованья позволило реализовать давнюю мечту. Сменив с 1870 года шесть наемных квартир и скопив необходимые средства, Ульяновы 2 августа 1878 года за 4 тыс. серебром купили наконец собственный дом на Московской улице – у вдовы титулярного советника Екатерины Петровны Молчановой. Был он деревянным, в один этаж с фасада и с антресолями под крышей со стороны двора. А позади двора, заросшего травой и ромашкой, раскинулся прекрасный сад с серебристыми тополями, толстыми вязами, желтой акацией и сиренью вдоль забора…
Илья Николаевич умер в Симбирске в январе 1886 года, Мария Александровна – в Петрограде в июле 1916-го, пережив мужа на 30 лет.

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ «ЛЕНИН»?

Вопрос о том, как и откуда весной 1901 года у Владимира Ульянова появился псевдоним Николай Ленин, всегда вызывал интерес исследователей, существовало множество версий. Среди них и топонимические: фигурируют как река Лена (аналогия: Плеханов – Волгин), так и деревушка Ленин под Берлином. Во времена становления «лениноедства» как профессии искали «амурные» источники. Так родилось утверждение, что во всем якобы повинна казанская красавица Елена Ленина, в другом варианте – хористка Мариинского театра Елена Зарецкая и т. д. Но ни одна из указанных версий не выдерживала мало-мальски серьезной проверки.

Впрочем, еще в 1950–1960-е в Центральный партийный архив поступали письма родственников некоего Николая Егоровича Ленина, в которых излагалась достаточно убедительная житейская история. Заместитель заведующего архивом Ростислав Александрович Лавров пересылал эти письма в ЦК КПСС, и, естественно, они не стали достоянием широкого круга исследователей.

Между тем, род Лениных ведет начало от казака Посника, которому в XVII веке за заслуги, связанные с завоеванием Сибири и созданием зимовий на реке Лене, пожаловали дворянство, фамилию Ленин и поместье в Вологодской губернии. Многочисленные потомки его не раз отличались и на военной, и на чиновной службе. Один из них – Николай Егорович Ленин – приболел и вышел в отставку, дослужившись до чина статского советника, в 80-х годах XIX столетия и поселился в Ярославской губернии.

Володя Ульянов с сестрой Ольгой. Симбирск. 1874 год. Предоставлено М. Золотарёвым

Дочь же его Ольга Николаевна, окончив в 1883 году историко-филологический факультет Бестужевских курсов, пошла работать в Смоленскую вечернюю рабочую школу в Петербурге, где и встретилась с Надеждой Крупской. И когда возникло опасение, что власти могут отказать Владимиру Ульянову в выдаче заграничного паспорта, и друзья стали подыскивать контрабандные варианты перехода границы, Крупская обратилась к Лениной за помощью. Ольга Николаевна тогда передала эту просьбу брату – видному чиновнику Министерства земледелия агроному Сергею Николаевичу Ленину. Кроме того, аналогичная просьба к нему поступила, видимо, и от его друга – статистика Александра Дмитриевича Цюрупы, в 1900 году познакомившегося с будущим вождем пролетариата.

Знал Владимира Ильича и сам Сергей Николаевич – по встречам в Вольном экономическом обществе в 1895 году, а также по его трудам. В свою очередь, и Ульянов знал Ленина: так, он трижды ссылается на его статьи в монографии «Развитие капитализма в России». Посоветовавшись, брат и сестра решили передать Ульянову паспорт отца – Николая Егоровича, который к тому времени был уже совсем плох (он умер 6 апреля 1902 года).

Согласно семейному преданию, в 1900 году Сергей Николаевич по служебным делам отправился в Псков. Там по поручению Министерства земледелия он принимал прибывавшие в Россию из Германии сакковские плуги и другие сельскохозяйственные машины. В одной из псковских гостиниц Ленин и передал паспорт своего отца с переделанной датой рождения Владимиру Ильичу, проживавшему тогда в Пскове. Вероятно, именно так и объясняется происхождение главного псевдонима Ульянова – Н. Ленин.

Автор – Владлен Логинов, доктор исторических наук

ИОСИФ ДЖУГАШВИЛИ И СТАЛИН: ЛИЧНОСТЬ И ФЕНОМЕН

Существует, как минимум, два образа Сталина.

Один — это тот, кто, начиная с 1922 года, боролся с Троцким, а потом и с другими старыми соратниками Ленина, пытавшимися ввергнуть Россию и ее многомиллионное население в мировую революцию, рассматривавшими Россию, говоря словами Троцкого, в качестве «навоза» для этой последней. А потом, одержав победу над своими политическими противниками, точно по их же рецептам, загнал народ в лагеря и нищету.

А другой — это тот государственный и политический деятель, который сделал всё возможное, а по большей части и невозможное, чтобы спасти русский и другие народы, населявшие в тот момент Россию, от уничтожения со стороны гитлеровской Германии. И сделал это не жалея ни себя, ни народ, которым он руководил все эти годы.

То есть один Сталин — это тот гений, который руководил Россией с 1922-го по 1946 год и которого народ наш навсегда внес в свою историческую память с позитивным знаком.

А второй Сталин — это тот человек, который надорвался вследствие своей титанической деятельности по укреплению Российского государства, а после войны и постигших его череды инфарктов и инсультов, уже постепенно разрушаясь как личность, вверг страну в идеологическое противостояние с Западом, перенапряг силы нашего народа в этом противостоянии, зажал Общественную и политическую жизнь России в тиски казарменного социализма, прихватив заодно и общества стран Восточной Европы, а в конечном итоге завел страну в исторический тупик, который завершился распадом не только сталинского политического режима, но и самоуничтожением самого Советского Союза.

Короче, если говорить в целом, то я всю политическую деятельность Сталина как бы делил надвое: ДО победы в Великой Отечественной войне и ПОСЛЕ.

Вопрос этот — кем же был Сталин для русского народа, до сего дня остается открытым. Дискуссии продолжаются по сей день. Так, доктор политических наук С. Черняховский и в 2013 году высказал мнение, что Сталина в большей степени нужно рассматривать как феномен, а не как личность с присущими ей личными качествами характера, сильными и слабыми. «Бывает ситуация, — пишет он, — когда для осуществления того, что действительно нужно, лидер использует жесткие и даже жестокие меры, идет к цели по костям тех, кто становится материалом для его исторического творчества. И тогда встает вопрос о соотношении цены и результата, и этот спор может идти веками. Но результат, так или иначе, остается бесспорным, даже если спорной оказывается цена. И такой лидер обычно оказывается в большей степени популярным, чем проклинаемым. Причем, большей частью его проклинают элиты и прославляют массы».

Думаю, что такая оценка Иосифа Джугашвили более чем спорна. Многолетнее изучение сталинской эпохи, политического и концептуального наследия самого генсека привели меня к выводу, что разделить Сталина на, условно говоря, хорошего и плохого — невозможно. При всех его самых противоречивых деяниях Сталин всегда, во все периоды его жизни был один и тот же. Выдающийся советский писатель и поэт Константин Симонов (1915—1979), Сталина знавший лично, имел основания произнести: «Сталин был велик и ужасен одновременно и всегда, он оставил великие свершения и ужасные преступления».

Но и эта художественная максима не отражает действительности. Само время, в которое выпало жить и Сталину, и Симонову, и многим-многим другим, было великим и потому почти любое действие лидера русской нации, совершенное в это время, могло быть оценено как историческое, то есть великое. Но никто не возьмется утверждать, что если бы вместо Сталина во главе нации находились бы другие люди (которых, кстати, Сталин же и уничтожил, те же «ленинградцы»), то русский народ не индустриализовал бы страну, не победил бы Германию.

Да, ум и воля Сталиным были проявлены незаурядные. Но одновременно с этим генсек всегда с христианской точки зрения оставался аморальной личностью, человеком, для которого законы христианской морали никогда не существовали. Да и государственные законы — тоже. В его поведении и мышлении всегда присутствовали элементы уголовного преступника. Таким Сталин был в 1920-е, в 1930-е годы, таким он и умер в 1953 году. Таким он был, когда подписывал письмо ЦК ВКП(б) с разрешением органам НКВД подвергать физическим пыткам арестованных, отдавал Берии приказ убить М. Литвинова, С. Михоэлса, П. Капицу, когда в матерных выражениях «мордовал» В. Абакумова, отдавая тому приказания пытать в застенках братьев Вознесенских, когда тому же Абакумову подробно растолковывал, как именно на следствии нужно растоптать женское достоинство Полины Жемчужиной, чтобы она с закрытыми глазами подписала всю ту грязь, которую за нее написали на допросах следователи, и т.д., и т.д.

Но при этом Сталин, похоже, отдавал себе отчет в том, что после его смерти над ним может состояться Суд Истории и этого Суда он боялся. Именно этим можно объяснить его слова, сказанные им Молотову в минуты прозрения: «После моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер Истории всю ее развеет».

Но, судя по всему, надежды на то, что «ветер Истории» сам по себе оправдает все его деяния, было мало, и в 1951 году Сталин выпускает в свет второе издание своей «Краткой биографии», в которой генсек возвеличил себя как минимум до Ленина. В 1984 году один из авторов текста этой биографии, академик М.Б. Митин (1901—1987), рассказывал мне в личной беседе, с какой тщательностью Сталин вычитывал текст этой биографии и какую личную правку в этот том вносил. Но и этого ему показалось мало, и генсек предпринял попытку создать не «краткую биографию», а солидный научный труд, который поставил бы его в ряд с великими историческими личностями. Выбор генсека пал на автора опубликованной в 1936 году монографии «Наполеон», одного из самых выдающихся историков советской эпохи — Евгения Викторовича Тарле (1874—1955).

Сталин же, судя по всему, берег Тарле, как берегут запасной патрон для целевого выстрела. В конце жизни он этот запасной патрон решил, наконец, пустить в дело: генсек, похоже, задумался о вечности.

Тарле (через третьи руки) дали понять, что он должен написать трилогию о трех агрессорах, нападавших на Россию и потерпевших в России сокрушительное поражение — о шведском короле Карле XII, о Наполеоне и Гитлере, причем именно в такой очередности. Тарле объяснили, что это должна быть трилогия, объединенная общим замыслом. Третий том, о Гитлере, должен был венчать весь замысел и показать всемирно-историческую величину и роль Сталина в истории России, затмив и Петра Великого, и Кутузова, и Наполеона.

Но Тарле сразу же раскусил, чего от него ждут, и у него, что называется, вся шерсть поднялась дыбом. В письме к В. Волгину в 1949 году он пишет: «Тема этих трех томов о трех нашествиях не мной признана спешной и нужной в наше время, и ни в малейшей степени не моя инициатива была в том, что их предложили писать мне. Но взять их на себя я считаю своим долгом. Есть предложения, от которых не отказываются».

Довольно быстро, уже в 1950 году, им сдается в издательство первая книга трилогии под названием «Северная война и шведское нашествие на Россию». Не было проблем и со второй частью трилогии: еще в 1937 году Тарле опубликовал книгу «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год». Не говоря уже о том, что годом раньше вышла в свет его получившая мировую известность книга «Наполеон».

Но историк был непреклонен. В одном из частных разговоров он даже неосторожно сказал: «Сталин хочет, чтобы я о нем написал, но я раньше умру». Раньше умер Сталин, в марте 1953 года. Евгений Викторович Тарле скончался через два года, так и не приступив к написанию книги о Сталине.

Личность Сталина в собственных его глазах всегда была тождественна Российскому государству. Известен его разговор с сыном Василием еще в 30-е годы. В детские годы последнего тот в разговоре с отцом назвал себя Сталиным по фамилии. Отец внезапно вспыхнул и, схватив сына за ворот рубашки, в бешенстве крикнул: «Ты — Сталин?! Ты не Сталин! И я не Сталин! Вот он Сталин!» — и ткнул пальцем в свой собственный портрет на стене.

Сформулировав для себя тезис, что главной его задачей является сохранение, развитие и укрепление Российского государства (пусть и в форме советской империи), он последовательно, со всеми присущими ему способностями, уничтожал любую политическую силу, которая представлялась ему угрозой для достижения этой цели.

В 1929—1932 годах в ходе инициированной им коллективизации уничтожил русское крестьянство.

В 1935—1936 годах — старую большевистскую (ленинскую) гвардию.

В 1937—1939 годах — командиров РККА.

В 1946 году, когда ему показалось, что победивший в войне под его руководством народ стал слишком много требовать в плане признания заслуг, Сталин тут же отменил празднование Дня Победы 9 мая, сделав его рабочим днем, а когда этого ему показалось мало, то отменил и денежные выплаты за боевые награды, полученные в годы войны.

В 1949— 1952 годах с таким же размахом принялся уничтожать этнически русские руководящие кадры в стране.

В 1951—1952 годах развязал антисемитскую кампанию.

Надо трезво признать, что за душой у Сталина не было ничего святого по отношению к народу, который он волею судьбы и Истории возглавлял почти 30 лет. Сталин не пожалел никого из своих родственников, ни разу не пожалел и ни одного человека вообще. Он всегда был чужим для всех, а все были чужими для него.

Россия, страна, народ, люди для Сталина всегда были только (только!) инструментом, бездушным инструментом для достижения своих личных целей.

У Ленина в его разрушении России было хотя бы чувство мести за брата Александра, ради чего он разрушал царскую Россию. А у Сталина не было даже и этого. Только стремление к власти ради осуществления одному ему известной идеи.

При всем внешне выражаемом пиетете в отношении русского народа, Сталин представлял себе Россию исключительно как представитель национального меньшинства. Российская империя в его глазах существовала не для развития и укрепления народа, который дал ей имя России, а для того, чтобы ядро империи (РСФСР, собственно Россия) за счет создаваемых на ее территории материальных и интеллектуальных ресурсов развивало, «дотягивало» до цивилизационного уровня национальные окраины империи. Подспудно, похоже на уровне подсознания, Сталин исходил из прочно сидевшего в нем убеждения: вы, русские, нас, малые нации, завоевали и присоединили, ну так и развивайте нас. Эта прочно сидевшая в нем мысль хорошо прослеживается в его юношеских стихах, которые я привел в своей предыдущей книге о Сталине^{295}.

В военные и послевоенные годы Сталин стал часто возвращаться к мысли о том, что ему почти удалось восстановить в своих прежних границах Российскую империю, которую «февралисты» в 1917 году разрушили, и при этом постоянно признавался в любви к русскому народу. Но это был чисто внешний подход. Сколько бы раз ни произносил Сталин в своих политических беседах внутри страны и со своими англосаксонскими союзниками во время войны знаменитую фразу «мы — русские», но свою принадлежность к России и русской нации он всего лишь декларировал, генетически он себя русским никогда не ощущал. В этом плане он мало чем отличался от Ленина, и русскую тысячелетнюю культуру он признавал чисто внешне, я бы сказал, с позиций целесообразности.

И Российскую империю за годы своего 30-летнего властвования он восстанавливал совсем не ту, что была при русских царях. В последние годы об этом стали, наконец, писать и российские, и зарубежные историки. Как уже говорилось выше, профессор Гарвардского университета Терри Мартин опубликовал объемное (и единственное пока исследование) под названием «Империя позитивного воздействия», где описал СССР как новый, невиданный доселе, вид империи с позитивной характеристикой, а «саму советскую национальную политику — как “радикальный разрыв с политикой империи Романовых”». Суть этого разрыва состоит в том, пишет американский исследователь, что «в рамках советской политики государствообразующий народ, русские, должен был подавлять свои национальные интересы и идентифицировать себя с империей положительного воздействия».

В погоне за укреплением внешней мощи Советского Союза, ослепленный достижимостью этой цели, Сталин упускал из виду более глубокое понимание исторических процессов в развитии великих империй. При всей его гениальной одаренности (а это имело место быть) ему всю жизнь недоставало систематического образования и общечеловеческого уровня культуры. Среда, из которой он вышел в руководители великого государства, Российской империи, веками создаваемой великими князьями и русскими царями, так и не позволила ему выйти на качественный уровень управления, адекватный имперским задачам. Хуже того, ему, похоже, никогда и не приходило в голову, что такие задачи вообще существуют.

Так что же это было — Сталин?

По большому счету это была бездушная функция власти, антинародная по своей сути, но титаническая по своей энергетике.

В конце концов надорвался в этом перенапряжении и сам Сталин.

Но самое главное заключается в том, что эта титаническая деятельность Сталина привела к перенапряжению духовных и нравственных сил русского народа. В итоге это привело к утере пассионарности в нем. И сегодня уже невозможно ответить на вопрос, когда русскому народу удастся эту созданную Сталиным духовную пропасть заполнить иным, позитивным, материалом, восстановить веру и силы.

 

В.Д. Кузнечевский

 Источник →

От Троцкого до Янаева. СССР: элиты смотрят на Запад

Безусловно, политическая и экономическая база для геополитической капитуляции перед Западом была заложена задолго до перестройки.

 1. «И. о. президента» и Англия

24 октября 1990 года вышел Закон «Об обеспечении действия законов и иных актов законодательства Союза СССР». В его тексте открыто признавалось, что в стране «участились случаи отказа государственных органов союзных республик от реализации общесоюзных законов и иных актов высших органов государственной власти и управления Союза ССР, изданных в пределах их компетенции… Вопреки Закону СССР от 26 апреля 1990 года «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации» некоторые союзные республики заявили о возможности приостановления на своей территории действия общесоюзных законов и постановлений Правительства СССР, если, по их мнению, эти акты нарушают права и интересы данной республики или региона. Тем самым наносится ущерб суверенитету СССР, верховенству законов СССР на всей территории страны…»

Таковы были последствия «парада суверенитетов», благословленного кремлевскими перестройщиками. Суверенные республики не замедлили противопоставить себя союзному руководству, заключив совместное соглашение без всякого согласия Центра. Одновременно в РСФСР завершилась консолидация прозападных либеральных сил – в конце октября 1990 года состоялся учредительный съезд «Демократической России».

И вот, в ноябре встал вопрос о проведении референдума о судьбе Союза. Его решили положительно в декабре на IV Съезде народных депутатов СССР.

Это уже была агония, ведь понятно, что государство, которое ставит вопрос о своем собственном существовании, просто-напросто обречено. Между тем, Кремль продолжал с бодрым видом «выруливать ситуацию».

 Михаил Горбачев предпринял шаги по укреплению собственной власти, введя новый пост – вице-президента, который занял Геннадий Янаев.

Недавно (25 сентября 2010 года) этот человек ушел из жизни, что вызвало краткий, но мощный информационный всплеск в СМИ и блогосфере. И не удивительно, ведь Янаев во время августовского путча 1991 года несколько дней правил великой (пусть и умирающей) страной. Многих интересовал вопрос – почему этот тихий чиновник, прошедший унылую школу профсоюзного руководства, взошел на самую верхушку советского Олимпа? Какие услуги оказал он Горбачеву, который на протяжении многих лет шел на губительное сближение с Западом, сопровождаемое односторонними уступками?

Этот вопрос несколько проясняет Антон Баумгартен в своем интереснейшем исследовании «Третья Барбаросса». Рассказывая о деятельности английского дипломата и разведчика Фицроя Маклина, он замечает: «Маклин встречался и с Геннадием Янаевым, будущим главой ГКЧП-91. Причем, назначение Янаева на пост заместителя председателя президиума Союза Советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами совпало с переводом Горбачева из кандидатов в члены Политбюро в 1980. Так у Горбачева (и Андропова?) появился свой первый неформальный канал связи с Западом. Первая официальная встреча Маклина с Янаевым состоялась весной 1983, ровно за два года до начала «перестройки»…Эмблематична фотография, на которой Янаев сопровождает президента Ассоциации Гарольда Вильсона и почетного президента Маклина. Вильсон и Маклин – олицетворяют две основные политические элиты, с которыми Горбачев установил связь через Янаева: «старые» лейбористы и упертые тори… Робертс (директор Ассоциации Великобритания – СССР в 1973-1993 годах – А. Е.) цитирует слова Янаева в Лондоне на приеме Ассоциации, что еще во время его работы в комсомоле, он бывал в доме лорда Кагана, ближайшего советника Вильсона».

Весьма интересна и фигура самого Маклина. Во время второй мировой именно он убедил Уинстона Черчилля помогать коммунистическим партизанам Иосипа Броз Тито. А уже «после войны Маклин первым разглядел начинающийся раскол между югославами и Сталиным и убедил правительство Бевина поддержать Тито… К началу 1950-х Маклин стал чем-то наподобие сенатора Маккарти в британском парламенте, обвиняя лейбористов в заговорах со Сталиным…Но вскоре политическое поведение Маклина резко меняется… С 1958, когда начались его бесчисленные поездки в СССР, и до конца его жизни, Маклин поражал многих наблюдателей лояльным отношением к советскому режиму… В советском руководстве он видел таких же реальных политиков, как и на Западе. Поэтому Маклин внутренне перестроился. Он будет продолжать войну, но другими средствами… В 1958 он становится председателем Общества Великобритания – СССР, финансируемого Форин офисом в качестве неформального канала связи с советской номенклатурой, и после двадцатилетнего перерыва совершает первую послевоенную поездку в Союз, включая Среднюю Азию. С тех пор он буквально днюет и ночует в Союзе как писатель, фотограф, исследователь, но главное — как связной Форин офиса».

Да, это была очень действенная стратегия «удушения в объятиях», которая первым делом сработала в Югославии.

Тамошнее руководство во главе с Тито пошло по пути «демократизации» и «рыночных реформ». И очень скоро эта формально социалистическая страна испытала всю прелесть мирового рынка, заполучив огромную безработицу и ощутимую инфляцию. Одновременно разворачивались центробежные процессы, подрывающие федерацию. При Тито страна настолько сгнила, что крушение «социализма» обернулось страшной межнациональной войной.

2. Меньшевистские игры большевиков

Тяга советских элит к Западу началось, конечно, не в 1980-е, а гораздо раньше. Уже в 1925 году вожак «ультралевых» Лев Троцкий предложил прибегнуть к долгосрочному импорту западного оборудования, которое должно было составить от 40 до 50% всех мощностей СССР. Данный импорт следовало осуществлять за счет экспорта сельскохозяйственной продукции, выпускаемой фермерскими хозяйствами. Кроме того, предполагалось активно задействовать иностранные кредиты. «Демон революции» неоднократно подчеркивал необходимость интеграции СССР в систему мировой (т. е. капиталистической) экономики.

А в середине 30-х годов Троцкий предложил своим европейским сторонникам вступать в ряды социал-демократии. И вот же какое совпадение, в то же самое время к социал-демократии приблизился его давний оппонент – Николай Бухарин, бывший лидер «правых уклонистов». Весьма интересен в данном плане рассказ эмигрантского историка, меньшевика (т. е. социал-демократа) Бориса Николаевского, который теснейшим образом общался с Бухариным в 1936 году, в Париже. Показателен, конечно, уже сам факт такого общения, но показательны и взгляды Бухарина, который говорил о необходимости «вернуть марксизм к его гуманистическим основам».

По сути дела, Бухарин как бы предвосхитил будущую горбачевскую перестройку с ее «гуманным, демократическим социализмом» и «общечеловеческими ценностями».

Примерно таких же взглядов придерживались и многие другие партийно-государственные деятели. Понятно, что Троцкий никогда бы не выдвинул свой план индустриализации, если бы не был уверен в наличии достаточно большого количества его потенциальных приверженцев.

В чем же причина подобного перерождения, которое охватило «железных борцов», победивших Белое движение и жестко насаждавших свои радикальные идеи в 1917-1920 годах? Очевидно, что сказалось разочарование в «мировой революции», идея которой так и не сумела охватить «западный пролетариат», на который молились крайне левые интеллигенты. Выразилось оно по-разному. Кто-то из большевиков сделал выбор в пользу сталинского социализма «в одной отдельно взятой стране», основанного на державном патриотизме. Но очень многие большевики слишком уж привыкли мыслить в «планетарных масштабах». Им позарез нужно было вписаться в какой-нибудь глобальный проект, а его могли предложить только на капиталистическом Западе. Там всегда были товары на самый разный вкус. Для левых существовала социал-демократия, лидеры которой призывали ограничиться социальным реформированием капитализма. В нее можно было вписаться и советским коммунистам – на определенных, взаимовыгодных условиях. (Собственно, так оно, в конечном итоге, и произошло. Сегодня бывшие коммунисты, особенно европейские, стоят на позициях левой социал-демократии.)

В 30-е годы сторонники подобной интеграции потерпели в СССР поражения на всех фронтах. Победили сторонники Сталина.

3. «Конвергенция» в одной, отдельно взятой компартии

Между тем, идея интеграции социализма в капитализм заполучила влиятельнейшего сторонника – в лице президента США Франклина Делано Рузвельта. Он надеялся на то, что Советский Союз будет потихоньку эволюционировать в сторону западных ценностей — также как и сам Рузвельт двигался к умеренному, реформаторскому социализму. Президент-советофил» не раз утверждал, что СССР идет от «советского коммунизма… к государственному социализму» по пути «конституционной эволюции». Он мечтал о «перевоспитании» СССР через постепенную интеграцию в «семью народов» как «полностью признанного и равноправного члена сообщества великих держав». В последующем идея этого сближения получит солидное название – «конвергенция» (от лат. convergere – «сближаться, сходиться»). Ее будут доктринально разрабатывать такие мыслители, как Питирим Сорокин, Джордж Гелбрейт и т. д. (В СССР за сближение социализма и капитализма выступит академик Андрей Сахаров.)

Сталин «конвергенцию» не воспринял, но за нее ухватилась Компартия США, чей лидер Эрл Браудер в 1935 году выступил в поддержку нового курса Рузвельта (в рамках общей политики Коминтерна, направленной на создание «Народного фронта»). Очень скоро он перешел на «реформаторские позиции», признав, что американизм – это и есть настоящий коммунизм. Надо только чуть-чуть его подправить, и всё будет замечательно. Дело дошло до того, что коммунисты отказались от красного знамени (в пользу звездно-полосатого) и распустили свою же собственную партию. (Вместо нее возникла аморфная «Коммунистическая политическая ассоциация».) Сталина это никак не устраивало, поэтому он добился (далеко не сразу!) смещения Браудера и восстановления КП США. Так была сорвана «конвергенция» в масштабах одной, отдельно взятой западной компартии.

 

Внутри же США «конвергенцию» сорвал Гарри Трумэн, невольно подыгравший тем самым Сталину (советский вождь отлично знал — к чему могут привести перестройки и заигрывания с капитализмом).

Один из главных творцов холодной войны, он резко обрушился на американских левых. У нас на слуху термин «маккартизм», однако сам сенатор Джозеф Маккарти активно действовал лишь в 1950-1954 годах, причем пик его бурной борьбы с «коммунизмом» пришелся на правление республиканца Дуайта Эйзенхауэра. А саму «охоту на ведьм» начал демократ Трумэн. Так, в 1947 году комиссия по расследованию антиамериканской деятельности взялась за деятелей Голливуда. В итоге 10 режиссеров и сценаристов получили различные сроки тюремного заключения.

Часто тогдашние преследования против американских левых оправдывают тем, что многие из них работали на советскую разведку. И, действительно, последняя не упускала шанса воспользоваться помощью коммунистов и других просоветских элементов. Чего только стоит одна история с атомным шпионажем (супруги Юлиус и Этель Розенберг, и т. д.). Однако, с кинематографистами как раз все было чисто, никакой разведкой тут и не пахло. «В кино было много «левых» и коммунистов, — пишет Марианна Шатерникова. — Но шпионажем они не занимались. У советской разведки не было постоянной базы на Западном побережье США. Ей удалось завербовать лишь одного голливудского продюсера, уроженца России Бориса Мороза, причем резидент Коротков жаловался, что Мороз «не сделал для нас ничего, направленного против США». Позже выяснилось, что Мороз сотрудничал с ФБР… К кино комиссии было трудно подступиться. Если оно и распространяло коммунистическую идеологию, то это была материя тонкая и недоказуемая. Скажем, если в фильме была реплика: «Надо делиться, причем поровну — это и есть демократия», то комиссия заявляла, что это подрывная фраза, а левые поднимали ее за это насмех. Кино было проникнуто скорее лево-либеральными идеями». («Откуда взялся маккартизм»)

Действительно, левая интеллигенция стремилась к тому, чтобы соединить социализм с западной демократией. Об СССР у них было зачастую весьма неверное представление. И очень многие разочаровывались в советизме, когда до них доходило, что Сталин строит самобытный, державный социализм, чуждый правозащитно-гуманистического, лево-либерального пафоса. Между тем, эти интеллектуалы могли бы сильно продвинуть вперед «конвергенцию», которая еще не была разработана доктринально. Трумэн и его люди этому как раз и помешали, невольно сыграв за сталинскую команду.

Точно так же американцы сыграли за нее и в Восточной Европе. В Лондоне, где после войны к власти пришли лейбористы (социал-демократы), предлагали поддержать тамошних коммунистов-реформаторов, настроенных на дистанцирование от СССР и сближение с Западом (по примеру Тито). Но в США решили реализовать план Аллена Даллеса, который предложил дискредитировать реформаторов – с тем, чтобы ужесточить восточноевропейские режимы и вызвать народные восстания. В результате, тамошним спецслужбам был (через полковника польской ГБ Й. Святло) подкинут компромат на «реформаторов». Сталинисты его с радостью использовали, сорвав тем самым конвергенцию в Восточной Европе.

4. Берия и Микоян: некоторые странности

После смерти Сталина власть, как говорится, повисла в воздухе. Перехватить ее попытался Лаврентий Берия, против чего единым фронтом выступило все высшее партийно-государственное руководство. Есть мнение, что «потерявший доверие» министр готовил проведение либеральных реформ и сдачу Восточной Европы. Вопрос этот нуждается в прояснении, пока что действия Берии можно интерпретировать по-разному.

Вряд ли, впрочем, можно так легко отмахнуться от того факта, что Берия, во время гражданской войны служил в контрразведке мусаватистов (азербайджанских националистов), которая была чем-то вроде филиала английской разведки.

Делал он это по заданию партии, однако, сам факт нахождения в подобных структурах наводит на некоторые размышления. К тому же, в то время Берия плотно сотрудничал с Анастасом Микояном, который был одним из знаменитых Бакинских комиссаров. Все, кроме него (26 человек), были расстреляны по решению английской миссии. Микоян же почему-то был помилован. Чем же он так понравился англичанам?

После войны Микоян выступал за принятие американского плана Маршалла, которое было чревато потерей экономической независимости СССР. (Показательно, что английский спецслужбист и конспиролог Джон Колеман включил его в состав мондиалистского комитета-300.)

Интересно также и поведение Микояна во время венгерского мятежа 1956 года, когда разгребал венгерские дела вместе с Михаилом Сусловым и Георгием Жуковым. Тогда этот деятель выступал за полное невмешательство советских войск, вел переговоры с лидером мятежников Имре Надем. (Во время намечающихся волнений в Польше Микоян также занимает либеральную позицию.)

В тех событиях очень много неясного. Зачинатель всей этой «бучи» — Имре Надь — был старинным агентом советской ГБ. Как и многие другие «борцы за свободу» — например, Пал Малетер – один из немногих старших офицеров венгерской армии, перешедших на сторону мятежников. Уж не была ли сама буча затеяна некоторыми кругами в партийном руководстве и КГБ, выступающими совместно с Западом? Нужно ведь было как-то обкатывать технологии демонтажа коммунизма в Восточной Европе.

5. Медленно, но верно

Как бы там ни было, но советские элитарии еще не были готовы к замене одного общественного строя на другой. Но многие из них начали сближение с западными элитами, прежде всего, с транснациональными центрами. Крен в сторону какой-нибудь западной державы могли назвать капитуляцией перед мировым империализмом. А вот заигрывание с «транснационалами» легко было представить как еще одну форму борьбы за мир, всеобщую безопасность и авторитет СССР на международной арене. Американский экономист и политолог Линдон Ларуш обращает внимание на следующее обстоятельство – в 1955 году Никита Хрущев послал делегатов на лондонскую конференцию «Парламентарии мира за организацию мирового правительства». Данное мероприятие было организовано под руководством английского ученого Бертрана Рассела, бывшего убежденным сторонником так называемого «мирового правительства». Ларуш сообщает: «В сентябрьском номере «Бюллетеня ученых-атомщиков» за 1946 г. Рассел специально подчеркнул, что он предложил разрабатывать ядерное оружие с одной-единственной целью — добиться установления власти мирового правительства. И тогда, и позже Рассел требовал от США и Англии, чтобы они готовились к превентивной атомной бомбардировке СССР». И вот, в 1955 году «представители Хрущева публично выразили солидарность с Расселом. Иными словами, Хрущев поддержал идею создания мирового правительства, и с тех пор в СССР и в мире начались серьезные политические подвижки…Может быть, до него не до конца доходил философский смысл его выбора, но в целом он, конечно, понимал, что творит. Зато его окружение в СССР, видимо, тоже осознало, что он натворил, и Хрущева решили снять. Но партия сторонников мирового правительства уже возникла, и в дальнейшем в Советском Союзе развернулась борьба между глобалистами и приверженцами принципа суверенного государства». («Чтобы на земле не воцарились новые темные века»).

Скорее всего, именно советские глобалисты инициировали сближение СССР с так называемым «Римским клубом», чьи интеллектуалы разрабатывали проекты «конвергенции». Там же придумали разделение мира на «золотой миллиард» и глобальную нерентабельную «биомассу».

 

«В Советском Союзе сразу оценили Римский клуб как возможного партнера по переговорам и сотрудничеству в будущем мире, — отмечают С. Кугушев и М. Калашников. — В отличие от многих других направлений западной мысли, труды Римского клуба сразу же опубликовали в СССР, причем не только в закрытой печати, но и в наиболее популярной прессе… По работам Римского клуба проводились специальные совещания и симпозиумы. Более того, даже в условиях Холодной войны и идеологического противостояния советским ученым вдруг разрешили поддерживать самый тесный контакт с Римским клубом, включаясь в его работу. И, как венец этой активности, создают вместе с Римским клубом первое совместное гуманитарное исследовательское учреждение — Международный институт прикладного системного анализа в Вене, где, с одной стороны, учредителями выступали фактически структуры Римского клуба, а с другой — Институт системного анализа во главе с академиком Гвишиани, одним из ближайших консультантов Юрия Владимировича Андропова. Этот венский Институт международного прикладного анализа сыграет в последующем очень большую роль в подготовке команды молодых реформаторов начала 1990-х годов». («Третий проект: погружение»)

 

6. Китайский вариант и европейский коммунизм

Вот такую странную игру вел чекист-генсек Андропов с транснациональными элитариями. Возникает вопрос – чего они хотели от него и от СССР? Очевидно того, чего добились сегодня от «красного» Китая, который активно участвует в мировом разделении труда и является одной из опор глобальной капиталистической экономики. В Китае развитие капитализма происходит под жестким контролем Компартии, которая надежно опекает иностранный капитал. Вспоминается, как один американский миллионер восторгался деятельностью ячейки КПК на своем предприятии. Вначале он опасался – дескать, коммунисты станут подбивать работников на забастовку, но потом увидел, что ячейка, напротив, заставляет их вкалывать по полной. «Нам бы в США такую Компартию!» — восклицал миллионер. (Что ж, возможно, что глобализация завершится созданием тоталитарного режима на Западе, который превратит людей в этакие винтики корпораций.)

Вот, собственно, и есть «конвергенция» в чистом виде.

Такой порядок многие хотели создать и в СССР, возлагая надежды на советский партийно-государственный аппарат с его огромным опытом организации. И ведь давно уже признано, что Андропов подготавливал реформы на китайский манер.

 

 

Тут не лишним было бы вспомнить о некоторых обстоятельствах карьерного роста этого несостоявшегося «реформатора». Он шел наверх под покровительством Отто Куусинена, который начинал как деятель левого крыла Социал-демократической партии Финляндии. И в дальнейшем этот деятель всегда склонялся к социал-демократии, хотя и не совсем явно. Одно время Куусинен был близок к «правому уклонисту» Бухарину, который, как уже было сказано выше, также испытывал тяготение к эсдекам. Но в отличие от последнего, первый благополучно пережил репрессии, а после смерти Сталина, при Хрущеве, стал одним из самых высших руководителей КПСС. И здесь Куусинен проявил себя как убежденный реформатор. «В 1974—1975 годах мне довелось работать по издательским вопросам с помощником Суслова, известным всей руководящей Москве Владимиром Васильевичем Воронцовым, — вспоминает Сергей Семанов. — Был он уже сильно дряхл и немножко стал «сдавать», рассказывал порой такое, что совсем не положено знать скромному литератору. Он говорил, что во время составления, в хрущевское всевластие, Программы партии Куусинен, тогда секретарь ЦК, хотел вообще выбросить положение о рабочем классе как руководящей силе общества. Суслов был с Хрущевым уже в плохих отношениях, но через Б. Пономарева (тоже секретаря ЦК) добился этот тезис в программе оставить. И Воронцов передал мне реплику шефа по сему поводу: «Куусинен как был социал-демократом, так и остался». («Семь тайн генсека с Лубянки»)

Что ж, уже в 1960-годы в коммунистическом движении возник мощнейший социал-демократический уклон — «еврокоммунизм». Его лидеры отрицали ленинизм и большевизм, воспевая западную демократию. Вообще же, с еврокоммунизмом произошла какая-то странная история. Много лет в СССР просто-напросто замалчивали его существование, хотя еврокоммунисты сумели захватить Компартию Испании (КПИ), что привело к ее расколу. (Ветеран КПИ Энрике Листер создал Рабочую коммунистическую партию.) Затем они «переформатировали» крупнейшую на Западе Итальянскую компартию (ИКП). И только, когда уже еврокоммунисты выступили с жесточайшей критикой СССР, то в советской прессе началась критика еврокоммунизма. Складывается такое ощущение, что какие-то круги в КПСС заигрывали с еврокоммунизмом, ожидая, что он станет одним из двигателей «конвергенции».

7. Внешнеэкономическая база для политической революции

Политическое сближение с Западом сопровождалось сближением экономическим, которое уже тогда превращало нашу страну в периферию «глобального мира». Об этом свидетельствует изменение структуры советского экспорта: «Если в 1970 году доля машин и оборудования в нем составляла 21,5 %, то к 1987 году она сократилась до 15,5 %, да и то по преимуществу это были поставки в развивающиеся и союзнические государства, — пишет Борис Кагарлицкий. — В импорте, напротив, их доля возросла с 35,6 % до 41,4 %. (Тут самое время вспомнить о том, что резко увеличить импорт оборудования предлагал именно Троцкий – в 1925 году! – А. Е.)… Экспорт топлива, составляющий в 1970 году 15,6 % от советского вывоза, возрос до 46 %». («Периферийная империя: циклы русской истории»).

По сути, страна подсела на топливную иглу. Если США грозили СССР кулаком и разоряли его «гонкой вооружений», то в Западной Европе (ФРГ, Франция, Италия и т. д.) ласково предлагали дружить «домами», но при этом также навязывали разорительные схемы.

«Доставка топлива из… отдаленных районов требовала строительства гигантских трубопроводов. Советский Союз стал брать кредиты под поставки сырье. Началась массовая закупка дорогостоящего оборудования… В этой ситуации особое значение приобретало сотрудничество с Западной Германией. Уже в 60-е годы Советский Союз наладил с Австрией и Западной Германией работу по принципу «компенсационных сделок». Газ поставлялся в обмен на трубы, по которым в Европу перекачивали все тот же газ. К началу 80-х практически весь экспорт газа шел на компенсационной основе». («Периферийная империя»)

Сталин поднял страну из послевоенных руин благодаря автаркии – он резко ограничил экспорт сырья и сделал упор на собственные силы. Бездарная брежневская клика поступила совсем наоборот – и, в конечном итоге, проиграла восстановленную Сталиным страну.

Александр Елисеев

 Источник →

Октябрьское побоище 1938 года

 

В статье «Навсегда покончить с беззаконием» начальник управления МБР по Воронежской области А.И. Борисенко в 1991 году писал: «Судя по следственным материалам, в «областной правотроцкистской организации» было якобы свыше 60 групп с общим количеством до тысячи человек, которые «действовали» во всех районах области».

В данном случае речь идет не о рядовых колхозниках или рабочих, а об ответственных работниках партийных, советских, хозяйственных органов разных уровней, научной интеллигенции. В этом году мы имеем возможность помянуть небольшую часть из этой тысячи, которых навечно объединили в одну группу смертников из 51 человека, расстрелянных 22 октября 1938 года в г. Воронеже, 65 лет тому назад.

Арестованы они были за много месяцев до роковой даты, но за это время прошли все круги ада ночных допросов, беспрерывных «стоек» по несколько суток без сна и пищи, изощренных издевательств и унижений. Многие, доведенные до бессознательного состояния и галлюцинаций, подписывали подготовленные следователями протоколы с «признаниями» во вредительстве, диверсиях, шпионаже и других смертных грехах. Но и те, кто под пытками не признал своей вины, также не избежали расстрельного приговора, который был предопределен в самой высшей инстанции.

После завершения следствия список на 130 человек за подписью начальника управления НКВД Денисова направили в Москву, где 12 сентября 1938 г. Сталин, Молотов, Жданов собственноручно подписали список подлежащих суду военной коллегии Верховного суда СССР. Причем в списке уже было проставлено, кого надлежит судить по первой категории (расстрел), а кого -по второй категории (заключение). Сталин и его приближенные ставили подписи «за» или вносили свои изменения: 10, 15, 20 лет вместо ВМН или наоборот.

Как стало известно, из Воронежской области в политбюро было отправлено около десятка таких списков, в которых названо 607 фамилий. (Всего же Сталин, Молотов, Жданов, Каганович, Ворошилов и некоторые другие члены политбюро подписали списки на 40 тысяч человек.)  Таким образом, обнаруженные в последнее время в центральных архивах так называемые «сталинские списки» еще раз опровергают рассуждения о непричастности Сталина к массовым убийствам, сваливая все на Ежова и местные органы НКВД.

Итак, завизированный 12 сентября список вернули в Воронежское управление для исполнения через выездную сессию военной коллегии, которая безвыездно трудилась в Воронеже с августа 1937 г. Бессменным ее председателем был Матулевич, членами коллегии на заседании 22 октября состояли Суслин и Сюльдин при также бессменном секретаре Костюшко. Главную военную прокуратуру представлял пом. военного прокурора Дорман. Для читателя, наверное, представляет интерес сама процедура так называемого судебного заседания ВК, что к суду в общепринятом смысле никакого отношения не имеет.  В каждом следственном деле подшит протокол подготовительного заседания ВК, в котором сформулировано обвинение по ст. 58 — п. 7, 8, 11 (вредительство, терроризм, участие в контрреволюционной организации), а у некоторых добавлен пункт 6 — шпионаж.  Обвинение доводилось до последнего в камере под расписку. На следующий день назначалось закрытое судебное заседание без участия защиты и без вызова свидетелей.  Обвиняемому задавался вопрос: «Признаете ли себя виновным?». Одни, по подсказке следователей, признавали обвинение и подтверждали все показания, данные на предварительном следствии; другие признавали антисоветскую деятельность, но отрицали шпионаж или терроризм, диверсию.

Многие же полностью отвергали обвинения и объявляли ранее данные показания ложными, вызванными физическим и моральным давлением.  В графе «Последнее слово подсудимого» у многих записано кратко: «Прошу сохранить жизнь», у других — «Прошу пересмотреть все материалы моего дела».  Подсудимого выводили в коридор на одну-две минуты — имитация обсуждения приговора! Затем возвращали в кабинет, причем двое охранников держали подсудимого за руки с обеих сторон. Зачитывали приговор: расстрел или, довольно редко, заключение с поражением в правах на 5 лет. Узнав о смертном приговоре, некоторые теряли сознание, и охранники под руки волочили их по коридору. Другие, решив, что признание ими своей вины послужило причиной смертного приговора, кричали: «Что я наделал! Я оклеветал себя!». Они не знали, что приговор им давно подписан рукою их вождя. Но большинство мужественно принимали приговор, который избавлял их от дальнейших мучений, поскольку они уже все поняли и не ожидали ничего другого от своих палачей.  В протоколе отмечено время начала и окончания заседания — всего 10-15 минут на человека. Но, как рассказывают те, кто выжил после этого круга ада, вся процедура занимала менее пяти минут.  Приведение смертного приговора в исполнение достаточно достоверно описано многими мастерами пера. Нам только известно, что вся группа из 50 человек расстреляна комендантом управления в присутствии пом. военного прокурора, по всей видимости, в подвалах управления. Захоронены они в одной из многих десятков расстрельных ям под Дубовкой.

Возникает вопрос, знал ли Сталин или Молотов со Ждановым кого-либо лично из тех, кому они подписали смертный приговор или отправили в заключение? Наверное, нет. Но вот одного человека если не лично, то по его делам, определенно знал Сталин, пристрастное отношение которого к вопросам авиации хорошо известно.Речь идет о выдающемся авиаконструкторе Константине Алексеевиче Калинине.

С 1916 года он — военный летчик на фронтах Первой мировой. С 1925 года работает авиаинженером на заводе в Киеве, где создает свою первую машину К-1, которая стала также первым в нашей стране пассажирским самолетом отечественного производства. С 1926 года Калинин возглавляет КБ на авиазаводе в Харькове. Его пассажирский самолет К-4 в санитарном исполнении в 1928 году на международной авиационной выставке в Берлине получил золотую медаль. Всего было выпущено двадцать девять К-4.

Мировые авиационные авторитеты считали, что «использование эллиптического крыла в самолетах Калинина является самым большим вкладом русских в развитие мировой авиации». Дальнейшая модификация привела к созданию К-5, ставшего в 30-х годах самым популярным пассажирским самолетом. Всего с 1930 по 1934 год на харьковском заводе были выпущены двести девяносто три К-5.

В годы Великой Отечественной войны эти самолеты использовались как транспортные, санитарные и связные. В эти годы были построены в опытном варианте самолеты К-6, К-9, К-10. Если создание К-5 явилось вершиной успеха Константина Алексеевича, то гордостью и болью главного конструктора стал самолет-гигант К-7. В отличие от самолетов-гигантов 30-х годов Германии, Англии, Италии и СССР (ТБ-3), на К-7 Калинин впервые использовал идею «летающего крыла» с компоновкой по принципу «все в крыле». В военном варианте К-7 представлял собой «летающую крепость», вооруженную 4 пушками и 8 пулеметами, с бомбовой нагрузкой от 9 до 16 тонн и дальностью полета в 2000 км. В десантном варианте самолет мог брать на борт 120 парашютистов. Размеры К-7 намного превышали габариты всех его собратьев: длина — 28, высота — 10,8, размах крыла — 58 метров. Самый большой в мире самолет в августе-ноябре 1933 года благополучно прошел серию испытательных полетов.

Трагедия разыгралась 21 ноября при испытаниях на мерном километре — самолет упал и сгорел. Из 20 участников полета спаслось только 5 человек.  Правительственная комиссия разбиралась, конечно, в причинах гибели самолета, но многое так и осталось неисследованным, в том числе и признаки явной диверсии.  Тем не менее на правительственном уровне было принято решение о постройке в 1934 -1935 годах двух К-7 в гражданском и военном вариантах. В 1934 году КБ Калинина перевели на Воронежский авиазавод N 18, который первоначально строился с расчетом на выпуск К-7. Константина Алексеевича назначили главным конструктором завода. Но в Воронеже обстановка вокруг Калинина обострилась еще больше. Авиаконструктор Туполев — ярый противник К-7, пользуясь своим положением зам. начальника ГУАП, начал разворачивать строительство на заводе ТБ-4 (АНТ-20), а когда в мае 1935 года потерпел катастрофу туполевский самолет-гигант «Максим Горький», то строительство АНТ-20 и К-7 законсервировали. В 1936 году КБ Калинина расформировали, завод N 18 перешел к серийному выпуску самолетов ДБ-3.  Но далее в такой мрачной сложной обстановке Калинин сумел довести до испытательных полетов свой новый самолет-бомбардировщик — двухмоторный К-12, исполненный по бесхвостовой схеме. Позже, за рубежом, эту машину назвали прототипом всех современных сверхзвуковых самолетов. Только перевод машины на подмосковный аэродром НИИ ВВС позволил завершить испытания «бесхвостки», а 18 августа 1937 года К-12 уже участвовал в авиапараде, где присутствовали все члены правительства. К-12 был рекомендован к серийному производству.

Казалось бы, Калинин одержал убедительную победу, но тучи над ним продолжали сгущаться. Еще в Харькове его не раз пытались исключить из партии, обвиняя в дворянском происхождении, эсеровском прошлом, службе у петлюровцев и других грехах, но поддержка коллектива помогла отвести обвинения. В Воронеже он мог рассчитывать только на отдельных товарищей, да и обстановка резко ухудшилась — начались аресты. Брали друзей и сослуживцев по Харькову и Воронежу, не избежали этой участи и его оппоненты (Туполев, Чернышев — директор завода N 18).  В конце января 1938 г. райком утвердил решение парткома завода N 18 об исключении Калинина из партии. Арестовали Константина Алексеевича в ночь на 1 апреля на даче К.И. Гороховского — главного конструктора и начальника Особого КБ в Пушкино, где временно проживал Калинин с семьей.  С арестом Калинина строительство десяти серийных К-12, начатое в 1938 году, было прекращено. После месяца содержания в Бутырской тюрьме Калинина этапировали в Воронеж, где местные костоломы из управления НКВД добились от избитого и измученного конструктора подписи под заготовленным протоколом допроса о «признании» в шпионаже, вредительстве, терроризме, от которых он на заседании ВК отказался.  22 октября 1938 года пуля палача оборвала жизнь талантливого авиаконструктора, мысль которого всегда опережала время и работала на будущее авиации. У Калинина уже был проект самолета К-17 — скоростного бесхвостового бомбардировщика. Мечтал Калинин и о создании ракетоплана, наброски которого напоминают современные «Бураны» и «Шаттлы».  О К.А. Калинине написана книга В. Савина «Планета «Константин», изданная в 1994 г., из которой взяты приведенные выше сведения о нем. В 1990 году Международный планетный центр (США) утвердил название «Константин» одной из малых планет Вселенной в честь Константина Алексеевича Калинина.  Нам представляется, что Воронеж в долгу перед выдающимся авиаконструктором, чья судьба так трагично оборвалась в нашем городе. И установление мемориальной доски на здании администрации ВАСО, где он работал, в 65-ю годовщину его гибели могло бы послужить актом исполнения этого долга.  Не все из приведенного списка прожили такую яркую жизнь, как К.А. Калинин, но у каждого из них была своя судьба, свои интересы, семья и работа, которую они исполняли в меру своих сил и способностей. Объединяет их то, что никто из них не имел никакого отношения к предъявленным обвинениям, и поэтому все они были в разное время реабилитированы.

Но этим списком не закончилось «октябрьское побоище». Военная коллегия заседала еще 23 и 24 октября. Пока нам известно о расстреле 23 октября не менее 30 человек, среди которых много служащих из управлений Ю.-В.ж.д. и М.-Д.ж.д.  Персональный состав еще предстоит установить. Большое количество людей за эти три «судных» дня приговорены к длительным срокам заключения.  В октябре 1938 года кроме ВК штамповала смертные приговоры и «тройка» УНКВД. Так, 17 октября по приговору «тройки» расстреляны 71 человек, но это далеко не все, что нам пока известно. Только в конце ноября план по расстрелам был успешно выполнен, и весь состав ВК убыл в Москву.Приговорены выездной сессией военной коллегии Верховного суда СССР к ВМН 22 октября 1938 года и в тот же день расстреляны:
1. Алпатов Дмитрий Михайлович, 1903 г. р. Доцент Воронежского университета. Арестован 5 апреля 1938 г.
2. Асеев Владимир Иванович, 1903 г. р. Секретарь Верхнехавского РК партии. Дата ареста не установлена.
3. Барашков Геннадий Георгиевич, 1908 г. р. Главный инженер завода «СК-2». Арестован 14 ноября 1937 г.
4. Беляев Сергей Иванович, 1905 г. р. Директор Дома специалистов сельского хозяйства. Арестован 23 марта 1938 г.
5. Бондаревский Митрофан Тихонович, 1908 г. р. Зам. управляющего областной конторы «Сельхозснаб». Арестован 2 сентября 1937г.
6. Бородин Михаил Алексеевич. Заведующий культурно-пропагандистским отделом Добринского РК партии. Год рождения и дата ареста не установлены.
7. Бунин Иван Григорьевич, 1905 г. р. Заведующий промышленно-транспортным отделом обкома партии. Арестован 14 ноября 1937г.
8. Васильев Марк Васильевич, 1899 г. р. Редактор областного книгоиздательства. Арестован 4 апреля 1938 г.
9. Талонов Владимир Игнатьевич, 1898 г. р. Уполномоченный Наркомзага СНК в г.Острогожске. Арестован 5 апреля 1938 г.
10. Гладких Василий Павлович, 1904 г. р. Преподаватель политэкономии инженерно-строительного института. Арестован 2 апреля 1938 г.
11. Гризик Марк Давидович, 1901 г. р. Директор завода «Огнеупоры» в Семилуках. Арестован 15 марта 1938 г.
12. Ермолаев Дмитрий Алексеевич, 1897 г. р. Председатель облплана и председатель облисполкома. Арестован 5 ноября 1937 г.
13. Ефремов Никита Никитович, 1894 г. р. Начальник цеха N 22 авиазавода N 18. Арестован 14 мая 1938 г.
14. Жигулин Митрофан Никодимович, 1907 г. р. Заведующий ОРПО обкома ВЛКСМ. Арестован 23 марта 1938 г.
15. Израэль Михаил Лазаревич, 1894 г. р. Председатель Спецколлегии областного суда. Арестован 4 апреля 1938 г.
16. Калинин Константин Алексеевич, 1889 г. р. Авиаконструктор, начальник конструкторского бюро. Арестован 1 апреля 1938 г.
17. Комаров Александр Александрович, 1900 г. р. Зам. управляющего Воронежского отделения Когиза. Арестован 5 апреля 1938 г.
18. Коноплин Иван Григорьевич, 1911 г. р. Секретарь Центрального РК ВЛКСМ г. Воронежа. Арестован 23 марта 1938 г.
19. Коробов Михаил Иванович, 1904 г. р. Секретарь Варейкисовского РК партии. Арестован 16 сентября 1937 г.
20. Котельников Семен Васильевич, 1888 г. р. Уполномоченный СНК по заготовкам. Арестован 25 марта 1938 г.
21. Краснорусский Николай Федорович, 1904 г. р. Председатель райплана Шаталовского района. Арестован 23 марта 1938 г.
22. Лагонский Михаил Иванович, 1900 г. р. Доверенный от Бутурлиновского маслозавода. Арестован 21 апреля 1938 г.
23. Лисовский Павел Владимирович, 1899 г. р. Комендант анатомикума медицинского института. Арестован 9 мая 1938 г.
24. Лютиков Сергей Алексеевич, 1900 г. р. Преподаватель политэкономии в вузах Воронежа. Арестован 8 июля 1935 г., осужден на 5 лет, повторно обвинен в 1937 г.
25. Манасевич Иосиф Борисович, 1902 г. р. Начальник строительства 2-й очереди-ВОГРЭСа. Арестован 30 января 1938 г.
26. Медведев Константин Матвеевич, 1900 г. р. Сотрудник газеты «Коммуна». Арестован
28 апреля 1938 г.
27. НаумецТимофей Степанович, 1904 г. р. Инструктор группы кадров при начальнике М.-Д.ж.д. Арестован 24 марта 1938 г.
28. Новиков Александр Иванович, 1893 г. р. Директор Рамон-ской МТС. Арестован 5 апреля 1938 г.
29. Орлов Дмитрий Матвеевич, 1893 г. р. Директор Сырских рудников в Липецке. Дата ареста не установлена.
30. Островский Владимир Петрович. 2-й секретарь Ровенского РК партии (ныне Белгородская область). Год рождения и дата ареста не установлены.
31. Папер Исаак Яковлевич, 1897 г. р. Начальник цеха полимеризации завода «СК-2». Перед арестом — исследователь на опытном заводе в Ленинграде. Арестован 27 февраля 1938 г., этапирован в Воронеж.
32. Петров Александр Николаевич, 1904 г. р. Заведующий телефонной станцией медицинского института. Арестован 5 мая 1938 г.
33. Попов Василий Логвинович, 1909 г. р. Спецкор газеты «Социалистическое земледелие». Арестован 24 марта 1938 г.
34. Путримас Казимир Викентьевич, 1895 г. р. Секретарь Давыдовского РК партии. Арестован 27 августа 1937 г.
35. Пьяных Василий Тимофеевич, 1910 г. р. Секретарь Ворошиловского РК ВЛКСМ г. Воронежа. Арестован 24 марта 1938 г.
36. Радин Федор Михайлович, 1907 г. р. Технический директор Семилукского огнеупорного завода. Арестован 22 декабря 1937 г.
37. Резников Константин Дмитриевич, 1899 г. р. Военком 41-й авиаэскадрильи XI АБ, батальонный комиссар. Дата ареста не установлена.
38. Сапрыкин Иван Федорович. Предположительно, работник завода N 16 в г. Воронеже. Других сведений нет.
39. Степаненко Абрам Яковлевич. Секретарь Добринского РК партии, член Воронежского обкома партии («рябининского» состава). Дата ареста не установлена.
40. Степанов Василий Васильевич, 1900 г. р. Директор партийных курсов обкома партии. Арестован 4 апреля 1938 г.
41. Сурат Яков Ефимович, 1900 г. р. 2-й секретарь Россошанского РК партии. Арестован 11 апреля 1938 г.
42. Терлецкий Евгений Петрович, 1892 г. р. Председатель областной комиссии по определению урожайности. Арестован 29 июня 1937 г.
43. Фомин Борис Дмитриевич, 1902 г. р.Помощник секретаря обкома партии. Арестован 23 марта 1938 г.
44. Черников Валентин Алексеевич, 1902 г. р. Директор треста совхозов пригородного сельского хозяйства. Арестован 21 января 1938 г.
45. Чуб Николай Афиногенович, 1905 г. р. Литературный секретарь газеты завода им. Коминтерна. Арестован 5 апреля
1938 г.
46. Шашин Петр Иванович, 1899 г. р. Начальник Управления сетей и подстанций г. Воронежа. Арестован 3 февраля 1938 г.
47. Ш****ов Николай Григорьевич, 1908 г. р. Старший инженер стройсектора облздравотдела. Арестован 22 апреля 1938 г.
48. Шулькин Наум Семенович, 1909 г. р. Председатель областного союза работников МТС. Арестован 22 января 1938 г.
49. Ягудин Ханаан Александрович, 1909 г. р. Редактор международной и внутренней информации областного ТАСС. Арестован 23 марта 1938 г.
50. Ямчинов Виктор Константинович, 1903 г. р. Секретарь Верхнехавского РК партии. Арестован 5 апреля 1938 г.

Автор: Глебов Вениамин

Ещё по теме:

КОНСТАНТИН КАЛИНИН: ОПЕРЕЖАЯ ВРЕМЯ. РОВНО 90 ЛЕТ НАЗАД КОНСТРУКТОР СОЗДАЛ ПЕРВЫЙ ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ ПАССАЖИРСКИЙ САМОЛЕТ

http://cccp-2.su/blog/43421635800/Konstantin-Kalinin:-operez…