Kingniknik – поэтический блог. Авторские стихи от Николая Войченко — члена «Союза независимых авторов и издателей» (СНАИ) г. Москвы

Он расправился с Питером, как Иван Грозный с Новгородом

В годы правления Сталина Ленинграду особенно не повезло. Властную элиту города чистили трижды — после снятия Зиновьева, после убийства Кирова и после смерти Жданова. «Он вообще считал, что Ленинград — заговорщический город», — вспоминал о Сталине Никита Хрущёв.

Несостоявшийся преемник

С декабря 1917 года во главе города на Неве стоял Григорий Зиновьев. Поколебавшись в октябре 17‑го, он с тех пор во всех внутрипартийных распрях неизменно разделял и поддерживал точку зрения Ленина. Так было и во время дебатов о Брестском мире, и во время профсоюзной дискуссии 1921 года. При этом петро­градцы-ленинградцы всегда выступали единым сплоченным фронтом.

Дело тут не только и не столько в авторитете Зиновьева. Просто ленинградскую парторганизацию он держал, что называется, в «ежовых рукавицах».

Во второй половине 20‑х годов Сталин выстроит партию под себя. Еще раньше Зиновьев проделал то же самое в своей вотчине — Ленинграде. Все несогласные сплавлялись из города на Неве куда-нибудь в провинцию. «В ленинградском партийном режиме черты аппаратного бюрократизма, свойственные партии, доведены до наиболее крайнего выражения», — утверждал Лев Троцкий.

Зиновьев не просто какой-то региональный руководитель. Он — один из вождей партии. Член правящего триумвирата — «тройки», состоящей из него, Каменева и Сталина. В 1923 году на XII партсъезде Зиновьев выступает с политическим отчетом вместо заболевшего Ленина.

То же повторится на XIII съезде, когда Ленина уже не станет. На Зиновьева посматривают как на преемника Ильича. Как бы в подтверждение этого принимается решение, что следующий съезд пройдет в Ленинграде, на «зиновьевской территории».

Съезд не прошел в Ленинграде. В январе 1925 года Троцкий потерпел окончательное поражение в схватке за власть. «Тройка», которая и была создана для борьбы с ним, распалась. Сталину больше не было смысла держаться за Зиновьева и Каменева.

В апреле состоялась очередная партийная конференция. Ленинградская делегация пребывала в шоке. Ленинградцев не позвали ни на одно тайное совещание, а все вопросы решали именно там.

«Ленинградская оппозиция»

Зиновьев понял, что Сталин решил от него избавиться. И начал вербовать сторонников, сколачивая свою фракцию. Один из фракционеров оказался предателем. Его звали Феликс Дзержинский.

В ночь с 5 на 6 октября он написал письмо Сталину и Орджо­никидзе. Сообщил, что раскрыл заговор. «Организаторы этого заговора Зиновьев и Ка­ме­нев», которые ведут партию к расколу.

Карты раскрыты. Борьба началась в открытую. Сторонников Зиновьева и Каменева стали именовать «Ленинградской оппозицией». Хотя лидеры этой оппозиции — за исключением Зиновьева — не имели отношения к Ленинграду. Лев Каменев — председатель Моссовета,

Григорий Сокольников — министр финансов, Надежда Крупская… просто «вдовствующая императрица».

Имена громкие, но партийные руководители на местах плевали на имена. Они были назначены Сталиным и слушались только его. Оппозиционеров поддержала всего одна партийная организация. Ленинградская.

Собственно говоря, это был единственный раз, когда Ленинград на самом деле противопоставил себя московскому руководству. И немедленно поплатился за строптивость. На XIV съезде (декабрь 1925 года) «Ленинград­ская оппозиция» была разгромлена. А в начале следующего года Зиновьева снимают со всех партийных и государственных постов в городе на Неве.

Ленинградская партийная организация протестует. Разумеется, на протесты никто не обращает внимания. Руководителем Северной столицы стал Сергей Киров, переброшенный сюда из Баку. Зиновьевцы прозвали его сталинским денщиком. И были удалены из Ленин­града вслед за своим лидером. На руководящие посты пришли новые люди.

Бывшие зиновьевцы и просто бывшие

Эта первая чистка оказалась довольно мягкой. Она затронула лишь верхушку. Рядовые руководители присягнули на верность Кирову.

А Киров тем временем становился все более популярным. Не только в Ленинграде, но и в стране. Даже слишком популярным…

После его убийства Ленинград прочистили основательно — сверху донизу. Как известно, ответственность за убийство Сталин возложил на Зиновьева и Каменева. В январе 1935 года из города выслали 663 зиновьевца, еще 325 отправили работать на периферию.

Это было только начало. Репрессии переросли в «Большой террор». Теперь уже не разбирались, кто бывший зиновьевец, а кто верный кировец. На XVII съезде партии в 1934 году Ленинград представляли 154 делегата. Всех их, естественно, подобрал Киров. Из них только двое оказались делегатами следующего съезда, который прошел в 1939‑м. Под маховик репрессий угодили все семь кандидатов и членов ЦК от Ленинграда. С 1934 по 1938 год 128 350 ленинградских коммунистов подверглись чистке и репрессиям.

«Колыбель трех революций» — это хорошо для пропаганды. Но революционеры больше не требовались. Требовались послушные исполнители. Такие как новый глава Ленинграда — Андрей Жданов.

Убийство Кирова затронуло не только партийные кадры. Под подозрение попала вся Северная столица. «Ленинград является единственным в своем роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских… Эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты», — говорилось в закрытом письме ЦК от 18 января 1935 года.

В какие стороны могли расползаться в 30‑е годы бывшие царские чиновники и какие аппараты они могли портить — загадка. А точнее — полный бред. Но это не помешало проведению операции «Бывшие люди». «Под раздачу» попали лица неправильного, то есть не рабоче-крестьянского происхождения.

«Бывших» вычисляли по дореволюционным адресным книгам. Кроме того, активно помогали соседи, строчившие доносы в наде­жде получить освободившуюся жилплощадь. За март 1935 года из Ленинграда выслали 39 660 человек, 4393 «бывших» расстреляли. Нет смысла говорить, что все они не имели никакого касательства к убийству Кирова.

Дочь «врага народа»

Секретарь Ленгорисполкома Алексей Бубнов проходил по «Ленинградскому делу» и был расстрелян. Его дочь Людмилу отправили в детскую трудовую колонию. После реабилитации отца Людмила вернулась в Ленинград и закончила филологический факультет ЛГУ. Вышла замуж за Всеволода Вербицкого, отец которого также был репрессирован по «Ленинградскому делу».
В 1994–2008 годах Людмила Вербицкая — ректор, а с 2008 года — президент Петербургского университета.

Ленинград рулит

Годы «Большого террора» — это время головокружительных карьер. Не успевал человек занять должность, как уже освобождалась вышестоящая. По карьерной лестнице, усыпанной трупами, тогда не карабкались, а взлетали.

Возьмем, для примера, Алексея Косыгина, одного из немногих ленинградцев, кто выдвинулся и уцелел в сталинскую эпоху. С 1930 по 1935 год Косыгин учится в Ленинградском текстильном институте. В 36‑м он мастер на текстильной фабрике. В 38‑м — председатель Ленгорисполкома. В 39‑м — нарком. В 40‑м — зампред Совнаркома СССР. Вдумайтесь: пять лет, чтобы закончить институт, и столько же, чтобы пройти путь от мастера на фабрике до заместителя главы правительства.

Другой ждановский выдвиженец — Николай Вознесенский — в 1935 году стал председателем городской плановой комиссии, а в 38‑м он уже глава Госплана СССР и зампред Совнаркома.

Постепенно вокруг Жданова формируется группа молодых и преданных ему руководителей. Конечно, ждановцы не единственная группировка в окружении Сталина. К концу Великой Отечественной войны резко усиливается другая группировка, которую возглавляют Лаврентий Берия и Георгий Маленков. А Сталин не любит, когда кто-то чересчур усиливается. «Вождь народов» принимает меры.

Берию освобождают от поста наркома внутренних дел «в связи с перегруженностью». А в 1946 году раскручивается так называемое «дело авиаторов». Нарком авиационной промышленности Алексей Шахурин и командующий ВВС Александр Новиков обвиняются во вредительстве. Это удар по Маленкову, который курировал авиационную промышленность. Маленкова выводят из Секретариата ЦК.

Вторым после Сталина человеком в Секретариате становится Жданов. В марте 1946 года в Москву переезжает Алексей Кузнецов, преемник Жданова на посту первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии. Кузнецова назначают секретарем ЦК и руководителем важнейшего Управления кадров, которое с 1934 года возглавлял Маленков.

Ленинградские выдвиженцы обосновались не только в Москве, 800 из них заняли руководящие посты в регионах. В частности, они возглавляют Крымский, Новгородский, Псковский и Ярославский обкомы.

Ждановская группировка почивает на лаврах. «Сталин очень сблизился со Ждановым», «все свободное время Сталин проводит со Ждановым», — вспоминает входивший в ждановское окружение Дмитрий Шепилов. Да и Вознесенский, по его словам, «непомерно возвысился.

Сталин передоверил ему огромную власть в решении экономических вопросов».

Часто пишут, что в 1948 году «вождь народов» даже назначил себе преемников: Вознесенского по государственной линии и Кузнецова — по партийной. Это сомнительное утверждение. Сталин вроде бы помирать не собирался. К тому же непонятно, почему, уничтожив этих преемников, он не выбрал новых.

Маршальские сапоги

По «Ленинградскому делу» было репрессировано почти 20 чело­век из семьи Вознесенских. Председателя Госплана и члена Политбюро Николая Вознесенского, его сестру Марию и брата Алексан­дра, министра просвещения РСФСР, расстреляли.
В хрущевские времена сотруд­ник Комитета партийного контроля рассказал сыновьям Александра Вознесенского, как их отца вызвали на допрос к Берии, Маленкову и Булганину.
«К тому времени, когда Александра Алексеевича привели на этот допрос, он от всего перенесенного почти ослеп, и в слабо освещенной одним торшером комнате разглядев только стоявшего за креслом Булганина в маршальском мундире, воскликнул:
— Какое счастье, что вы пришли, товарищ Булганин! Наконец-то Сталин узнает правду!
— Тамбовский волк тебе товарищ! — ответил ему Булганин, а из затененных углов комнаты раздался дружный хохот сидевших в креслах Берии и Маленкова. Булганин же, выйдя из-за своего кресла, ударом ноги сбил Александра Алексеевича на пол и стал топтать его своими маршальскими сапогами. Затем троица допросила его».
Вознесенский ни в чем не признался. Но Булганин, Берия и Ма­лен­ков все равно отправили Сталину записку: «По Вашему указанию Вознесенского А. А. допросили и считаем, что он виновен».